Амалин век. Иосиф Антонович Циммерманн
представился Давид, когда офицер приблизился.
– Вольно, – устало произнес политрук Симоненко. Он полусогнувшись шагнул ближе, оглядывая солдат.
Бойцы, заметив приближение лейтенанта, тихо прижимались к размокшим стенам траншеи, освобождая ему путь.
– Еврей, что ли? – неожиданно спросил Симоненко, разглядывая лицо Давида.
– Никак нет! – опешил тот. – Я немец.
– А-а-а-а, – протянул офицер задумчиво, словно это что-то объясняло. Он перевел взгляд на остальных. – Все к бою готовы?
– У нас, кроме винтовок, только по две бутылки зажигательной смеси, – начал было Давид, пытаясь объяснить нехватку вооружения.
– Не паникуй, ефрейтор! – оборвал его Симоненко. Голос звучал твердо, но без резкости. – Приказано держать оборону до последнего!
Лейтенант замолчал, смотря в сторону темного горизонта, где, казалось, таилась угроза. Затем, уже тише, добавил:
– На рожон не лезть. Но и отступать не смейте. Некуда дальше.
Слова офицера повисли в сыром ночном воздухе, усиливая напряжение, которое и без того чувствовалось в каждом бойце. Впереди их ждало неизвестное, но все понимали, что оно будет тяжелым и кровавым.
На следующий день после утреннего авианалета и оглушительной артподготовки немецкие войска перешли в атаку.
– Держаться до последнего, – голос ефрейтора Шмидта дрожал не от страха, а от отчаянной решимости. Это не был приказ – это была просьба, обращенная к его бойцам.
Первую волну наступления удалось отбить. Но ближе к полудню немецкие танки двинулись вперед, поддерживаемые артиллерией. Линия обороны батальона начала рушиться под их прицельным огнем. Каждый взрыв выбивал куски земли и надежды. Солдаты прятались в окопах, вжимаясь в сырую землю, словно она могла стать спасением.
Давид чувствовал, как от холода и сырости онемела его щека, прижатая к земле. Взрыв снаряда совсем рядом оглушил его, но он все равно продолжал цепляться за остатки контроля.
Первым не выдержал один из бойцов взвода. Он встал и побежал – не к своим, а к немцам, с поднятыми руками.
– Трус! – мысленно вскрикнул Давид, вскидывая винтовку. Руки дрожали, но он нажал на спусковой крючок. Все пять пуль из его магазина полетели вдогонку перебежчику.
Не все бойцы сохраняли стойкость. Еще несколько солдат попытались прорваться к тылу, надеясь спастись.
– Один… два… – с ужасом считал Давид, видя, как они покидают позиции.
– Назад! – кричал командир соседнего отделения, Кужабергенов. Его голос срывался от отчаяния.
Но дезертиры уже не слышали. Один из них упал, скошенный пулеметной очередью противника. Другого настигли свои – линия обороны сзади не оставляла шанса на бегство.
Разрыв танкового снаряда буквально разорвал пространство рядом с окопом Давида. Осколки разлетелись во все стороны, а огонь охватил воздух. Бутылки с зажигательной смесью взорвались одна за другой, добавляя хаоса.
Перед глазами Давида мелькнули миллионы огненных искр. Невыносимая