Место, где погиб зубр. Дин Фадин
из перепалки с Эльбрусом и Асланом Тим. – Девушку вон спас, которую снегом засыпало.
По прокату пронесся удивленный и одобрительный гул, после чего Тима добавил немного подробностей.
– И как девушка?
– Нормально, – ответил я. – Домой пошла. С друзьями.
– А его медом не корми, дай спасти кого-нибудь, – вставил Эльбрус, в отличие от всех остальных своих земляков, говоривший почти без акцента. – Я все еще помню, как он два года назад спасал девчонку, вылетевшую с трассы.
– А он, кстати, только девчонок и спасает, ты заметил? – ухмыльнулся Аслан.
– Мне на них просто везет, – скромно отрапортовал я.
– Хорошо все, что хорошо кончается, – подвел итог Хаджи-Мурат.
Постепенно вспомнив, что у них есть обязанности, все присутствующие нехотя вернулись к их исполнению. Тим что-то сказал отцу на их родном языке, на котором, даже спустя столько лет общения с ними, я знал только приветствие, и обратился ко мне на русском:
– Подожди минут десять. Я сейчас там приберу и пойдем “заселяться”.
Мы забрались пешком в дальнюю часть поселка со взаимными подколами и уловками, будто нам и не было по двадцать пять и двадцать четыре года, а были те самые семь и восемь лет, когда его отец учил нас кататься. Забрали мои вещи из старенького серебристого «фольксваген поло», включая мой дорожный набор с красками и несколько холстов, и поднялись в до слез знакомую и почти родную угловую квартиру на четвертом этаже на улице Пихтовый мыс. Три комнаты и кухня в ней были ничтожно маленькие. Одна из комнат, самая большая, была проходной и не имела двери в коридор – лишь пустой дверной проем, чтобы не занимать место открывающейся дверью. Я, не спрашивая, пошел в «свою» комнату.
То была угловая комнатка, в которой не помещалось ровным счетом ничего, кроме двуспальной кровати. К стене над изголовьем были приколочены полки, дабы иметь возможность хоть что-нибудь здесь хранить, и пара крючков для одежды. Сбоку от кровати было окно. Я бросил свою старую спортивную сумку со всеми скромными пожитками на кровать.
Мы с Тимом скоротали вечер за скудным холостяцким ужином, парой рюмок коньяка и приятной беседой. Тима, как и многие кавказцы, выпивал редко, особенно во время сезона, но ради встречи со мной всегда делал исключение.
Мы легли спать пораньше, чтобы выспаться и успеть на первый подъемник, как и договорились с ребятами.
Глава 4.
Но к первому подъемнику я, конечно, проспал. И даже Тима не смог меня растолкать вовремя. Он сегодня взял выходной и мог себе позволить измываться надо спящим мной, сколько заблагорассудится. Вскоре я натягивал штаны с армейской скоростью.
В прокате, как всегда в это время, уже толпились люди. Кто-то жаловался на маленькие ботинки, кто-то на поцарапанную доску, каждый на свое. Я уже по опыту знал, что все эти жалобы не стоили и выеденного яйца, потому что отец Тимура был лучшим в своем деле. Он всегда с первого взгляда определял, что тебе нужно дать. Ты мог поспорить