Место, где погиб зубр. Дин Фадин
струйки дыма. Вся эта человеческая возня здесь, в стране великанов, казалась ничтожной.
Погода была облачной и холодной, но снег не шел. Но это не означало, что подобная погода сохранится на весь день. Вершины гор тонули в белых облаках.
Подъезжая к третьему уровню, мы поправили маски, надели перчатки, застегнули наглухо куртки. Следующая поездка выдастся гораздо холоднее. Двери кабинки открылись, и мы, ничего не забыв, устремились ко второму подъемнику.
На него была очередь. Людей было много, будто бы и не был будний день.
Тима сразу встал на лыжи, а борд я оставил в руках. Я больше любил держать его, нежели цеплять к одной ноге, как некоторые делали, и отталкиваться другой, хотя многие считали это методом “чайников”. К тому же, даже здесь чувствовалось, как ветрено на самом верху, а доска перед лицом неплохо загораживала от ветра.
Спустя минут десять мы сели на второй подъемник, опустили поручень и отправились наверх. Тим водрузил лыжи на подножку, а я восторженно болтал в воздухе ногами в предвкушении.
– Да уж, в этом году ты поздно открываешь сезон, брат, – сказал мой друг. – В прошлом году в это время ты уже во всю катал.
– Главное, что теперь открою.
Под нашими ногами проплывали участки черной и красной трасс, предназначенных для опытных райдеров, и участки никем не раскатанного снега вне трасс, который в некоторых местах, казалось, можно было подцепить носком ботинка – настолько он казался близко. Это говорило о том, что за последние дни здесь выпало очень много снега. Тима был прав, мне нравилась трасса на вид и я уже не мог дождаться, когда же окажусь на ней. Честно признаться, в отличие от многих райдеров, я почему-то больше любил трассы и твердый склон, нежели рыхлый снег, – наверное, потому что больше любил скорость. Хотя, что порою я не катался по свежему “пухляку” с ни с чем несравнимой эйфорией, я тоже сказать не мог.
Я глубоко вдохнул морозных воздух, легкие обожгло, как огнем. Ветер, огибая мою доску, которую я держал перед собой, забирался под куртку и снизу, и сверху.
Мы сошли с подъемника – я сошел, Тим изящно спорхнул на лыжах, толкнувшись палками, – и свернули направо, в сторону более крутых трасс. Они нравились нам больше за счет меньшего количества людей и, конечно, набираемой скорости, хотя катались мы периодически на всех.
Я устроился поудобнее прямо на снегу и застегнул привычными движениями крепления на ногах, как много лет назад учил меня отец моего лучшего друга. Сначала щиколотку, потом носок. Сначала ведущую ногу, потом другую. Каждый первый спуск в году я отмечал про себя каждый подобный рутинный шаг и наслаждался им. Ветер норовил прямо-таки сдуть с горы.
Я проверил, как держатся все крепления, чтобы не было недоразумений на склоне, и легким движением встал на ноги. Тима, начиная кривляться, уже воткнул одну лыжу пяткой в снег и раскачивался корпусом, облокотившись на палки.
– Ну, кто же круче: лыжник или сноубордист? – сказал я, цитируя