Песнь Гилберта.
на стол, выкладывая хлеб, похлёбку, куски вяленого мяса. На мгновение он заколебался:
– Тебе, как и прежде, токо хлеб да зерно?
– Я бы попробовал всё, – неуверенно пробормотал Гилберт. Тут ему в голову пришла спасительная мысль, и он поспешил высказать свою первую в жизни ложь: – Я не помню ничего, что произошло до вчерашнего дня.
Фергус кивнул, и си́рин не смог прочитать по лицу человека, что он думает. Трапеза проходила в тишине, нарушаемой изредка постукиванием ложек о тарелки. Гилберт боялся о чём-либо заводить речь и опасливо поглядывал на своего сотрапезника. Еда оказалась тяжёлой и невкусной, но всё же сытной. Она хорошо утоляла голод. В очередной раз с тоской вспомнились сладкие сочные фрукты из дома. И всё же впервые за последний месяц ему повезло оказаться в сносных условиях. Си́рин мог хорошенько выспаться в тепле, у него была свобода передвижения и даже, хоть и молчаливый, но компаньон. К тому же нет нужды рисковать жизнью ради скудного пропитания. Тело наливалось здоровьем. Вскоре он даже смог помогать Фергусу вести хозяйство. Каждый инструмент около печки обретал свой смысл: кочергой мешали угли, рогачом доставали горшки из огня, помелом чистили печь. Человек научил его готовить каши, похлёбки и печь хлеб. В доме также обнаружился подпол, которого си́рин не заметил во время первого осмотра комнаты. Там оказалось темно и холодно, но зато прекрасно сохранялись продукты.
Скоро си́рин выяснил и назначение страшных металлических приспособлений. Они оказались бытовыми инструментами: топором рубили дрова, пилой заготавливали поленья, крючки предназначались для рыбалки и всё в том же духе. Гилберт выдохнул с облегчением, узнав, что ни один из этих предметов не предназначался для пыток. Фергусу также пришлось объяснять назначение почти каждого человеческого предмета. Многие из них Гилберт видел на острове и наконец-то смог узнать их предназначение. Хотя сейчас он уже не был рад этим открытиям. Слишком уж дорогой ценой достались ему эти знания. Возможно, лучше, если бы он никогда не покидал остров и не понял, зачем все эти вещи нужны.
Си́рин также узнал предназначение второго домика сзади, который оказался баней. Впечатления от посещения этого места непередаваемые. С одной стороны, приятная жара, почти как в климате родного острова. С другой, слишком уж сухой воздух. Идея веников больше напоминала о пытках, нежели о поддержании здоровья. А уж о прыжках в холодный снег и говорить нечего. Мало-помалу Гилберт привык и к этому. Более того, даже начал получать удовольствие от странной оздоровляющей процедуры. Укрепляли его тело и физические упражнения, которые они с Фергусом делали по утрам. Сначала си́рин просто наблюдал за ним с недоумением, но как-то раз здоровяк настоял на том, чтобы Гилберт занимался вместе с ним. «Теперяча ты не просто птица, Пирит! Держи своё человеческое тело в чистоте и силе», – говорил он, делая очередное отжимание. Действительно, день ото дня Гилберт становился крепче и выносливее. Отсутствие крыльев потихоньку заменяла отличная физическая форма.
Иногда