Песнь Гилберта.
пение. В какой-то момент ключ в замочной скважине повернулся, и дверь отворилась. На пороге стояло трое крепких широкоплечих мужчин. Их суровые и решительные лица нависали над беззащитным сирином. В них не отражалось ни тени сомнения. В свете масляной лампы блеснуло острое лезвие ножа. Гилберт вздрогнул, сердце его бешено заколотилось. Он собрался в комок, пытаясь вжаться в стену, просочиться сквозь неё, спастись от леденящего ужаса, который внушали ему эти люди. Здоровяк с ножом схватил си́рина за перья на макушке и одним сильным рывком бросил на пол, усевшись на него сверху. Двое других крепко держали и без того связанные ноги, а третий высоко держал лампу, освещая зловещую картину. Острая боль вгрызлась в крыло Гилберта. Всё тело изогнулось в болезненных судорогах. На спину хлынула кровь. Всё глубже лезвие ножа терзало мышцы, пока не вонзилось в кость. Она крепко стояла барьером, соединяя крыло со своим владельцем, и никак не поддавалась.
– Что-то тут совсем туго. Принеси-ка топор, – громогласно возвестил мужчина, сидевший на спине си́рина.
Поставив лампу на пол, его соратник вскоре вернулся с запрашиваемым предметом. Гилберт выл от боли, но крики его пробивались глухим мычанием через связанный клюв. Невольные слёзы потоком текли из глаз. Он захлёбывался рыданием, и жизнь казалась невыносимой. С первым глухим ударом топора Гилберт потерял сознание.
Очнулся он от гомона толпы. Люди негодовали. И знакомый голос перекрикивал всех: – Ритуал не сработал, потому что дьявольская тварь ещё жива! Крылья всё ещё привязаны и послушны воле этого создания. Я лично заберу его силу и жизнь!
Гилберт слабо открыл глаза. Всё тело было в чём-то липком. Дверь резко распахнулась. И в свете лампы он вяло осознал, что лежит в луже собственной крови. Над ним нависал человек в рясе. Лицо его пылало гневом, а за спиной безвольно висели отрезанные крылья Гилберта. Мужчина высоко занёс нож для сокрушительного удара, и тут дом содрогнулся. Люди беспокойно огляделись. Последовал ещё толчок, повалив всех на пол. Запах гари и дыма заполнил комнату.
– Битва Магов, – крикнул кто-то с улицы, – прячьтесь.
Здоровенные мужчины тут же в панике разбежались, как тараканы при свете лампы. Гилберт остался один. Земля вновь и вновь сотрясалась под ударами неведомой силы. Собрав волю в кулак, он, шатаясь, поднялся на колени. Горло першило от дыма. Дом горел, и стоило выбираться отсюда поскорее. На полу он заметил бледное лезвие ножа. Человек в рясе обронил его. Онемевшими руками Гилберт извернулся и разрезал себе верёвки на запястьях, а потом на ногах и клюве. «Бежать, бежать! Как можно дальше отсюда!» – билось жилкой в виске си́рина. На неверных ногах он выбрался из дома. Деревня полыхала в огне. Сверху во мраке неба мерцали яркие вспышки. Иногда огненные шары обрушивались на дома людей. Везде царили ужас и паника. «Давай, Берти, уходи отсюда как можно дальше», – уговаривал он себя, и сначала нетвёрдыми шагами, а потом ускоряясь, он побежал в лес.
Си́рин отчаянно