Песнь Гилберта.
Наш знаменитый охотник на тварей и силач нашего достопочтенного заведения. Да, думаю, тебе стоит быть ему благодарным и ноги поцеловать при случае. А пока ты не занят этим важным делом, иди, приведи себя в порядок. Томас, помоги ему, ты знаешь, где аптечка. А тебя, птенчик… – Тут Гриммер подошёл к клетке си́рина и пристально посмотрел ему в глаза. – …ждёт очень поучительный урок.
Следующие несколько дней Гилберта не кормили. Он изнывал от голода и жажды, вяло лежал на полу клетки. Толпы людей, как обычно, приходили и глазели на него. Джеймс с перевязанной рукой всё так же декларировал свои истории. С наигранной бравадой он присовокупил рассказ о своей битве с сиреной и полученных в бою ранах, вызывая восторг публики. Правда, теперь Джеймс обзавёлся копьём с затупленным наконечником, которым он больно тыкал Гилберта. «Ну же, похлопай крыльями, птенчик», – ядовито говорил он. Если си́рин не слушался, то следовала череда тычков в самые чувствительные места: живот, шею, незажившие раны от кнута.
Шёл уже пятый день без воды и еды. Гилберт часто начал проваливаться в сон, и даже тычки копьём не могли заставить его двигаться. Сквозь пелену бреда кто-то тянул си́рина за крылья. Пару перьев было вырвано, но боль едва пробивалась сквозь туман небытия. Послышался щелчок наручников, и верёвка змеёй скользнула вокруг его шеи. Всё это уже неважно. Си́рин безжизненно обмяк у решётки клетки. И тут ведро холодной воды окатило его с ног до головы. Казалось, что сама кожа начала впитывать живительную влагу. Гилберт открыл глаза. Перед ним стоял Джеймс. В руках он держал куски вяленного мяса, самую нелюбимую еду Гилберта. На затылке щёлкнул замок, и намордник соскользнул с клюва си́рина. Джеймс щипцами протянул флягу Гилберту. По-видимому, парень не хотел больше рисковать руками и держал их подальше от острого клюва. Прохладная вода оросила засохшее горло и язык, возвращая жизнь в каждую клетку тела. Гилберт жадно пил, пока Джеймс не отнял флягу. Настал черёд вяленого мяса. Несмотря на солёный, неприятный вкус, си́рин жадно проглотил все куски. Вновь захотелось пить. Ему услужливо протянули флягу. Опустошив её, си́рин облегчённо выдохнул. Ему вновь надели намордник. Послышались щелчки замков.
– А теперь самое интересное, птенчик, – промолвил Джеймс, и в его словах послышалась неприкрытая угроза, – пора выучить урок, что бывает с беглецами. Да ещё и с теми, кто клюёт кормящие его руки.
Гилберт с ужасом поднял глаза и увидел, что Джеймс держит в руках кнут. Прежде чем си́рин успел моргнуть, на него обрушился оглушительный удар, а потом ещё и ещё. Верёвка у шеи тоже натянулась, и он едва мог дышать, проталкивая воздух комками в горло. Тело горело огнём, как будто с него и вовсе сняли кожу, а Джеймс всё не унимался, вымещая пережитые обиду и злость на беззащитной твари. Наигравшись всласть в палача, парень опустил кнут. Гилберт тихо стонал, безвольно свесив голову на грудь. Из ран сочилась кровь. Кое-где перья были вырваны кнутом. Послышались шаги по полу клетки. Джеймс приблизился к си́рину, схватив его за перья макушки