Песнь Гилберта.
им восторженным криком благодарности и полетел прочь. Летний ветер обнимал тело, и си́рин наслаждался долгожданной свободой. Вскоре из вида исчезли и цирк, и остророги, и даже дым пожара. Везде, куда ни оглянись, лиственным ковром простирались кроны вековых деревьев, освещённые серебром полной луны. Гилберта никогда не одолевали сомнения, что он не сможет найти свой дом. Инстинкты безошибочно позволяли ориентироваться на родном острове. Он всегда точно знал, где находится, чувствовал, в какой стороне остров сирен. И сейчас Гилберт завис в воздухе, чтобы определить, в каком направлении ему лететь. Впервые ответа не было. Что-то мешало, какие-то очень сильные невидимые помехи со всех сторон. Чужие природному чутью вибрации сбивали с толку и дезориентировали. Нет ни запаха моря, ни знакомых звуков. Гилберт находился очень глубоко в незнакомой ему местности и понятия не имел, как вернуться домой.
Горькая свобода
Забрезжил рассвет, и Гилберт сладко потянулся. Тут же ему пришлось вцепиться в ветку дерева, чтобы не свалиться с головокружительной высоты. Вчера он долго летел в слабой надежде, что выбрал правильное направление, и, выбившись из сил, заснул на верхушке многовекового дуба. Си́рину не верилось в свою свободу. Теперь он волен отправиться куда ему вздумается, не ждать часов кормёжки, не находиться под пристальными взглядами любопытных зевак. Как часто он видел эти далёкие леса по ту сторону своей решётки? Как хотел прикоснуться к ним, увидеть вблизи, погрузиться в этот новый мир. И теперь он здесь. Пора брать жизнь в свои руки, и для начала неплохо бы позавтракать. Наконец-то ему не придётся есть мерзкие солёные куски мяса с пресным хлебом и кислыми яблоками. Удивительная, не похожая на его родной остров природа наверняка обладала куда более вкусными дарами. Гилберт пролетел несколько километров в поисках фруктов, опускался на разную высоту для лучшего обзора, но, к своему изумлению, ничего не обнаружил. Флора действительно сильно отличалась, и, пожалуй, не в лучшую сторону. Лес был густой. Несколько раз ветки колючих сосен и елей неприятно скребли иголками голую кожу. При этом плоды их оказались сухими и совершенно несъедобными. К полудню голод сильно разыгрался, но не удалось найти ничего пригодного в пищу. Даже мерзких яблок. Это сильно сбивало с толку. Родной остров си́рина щедро усеян фруктовыми деревьями, плодоносящими круглый год. Гилберт и представить не мог, что эта местность окажется такой негостеприимной. Иногда попадались небольшая речка, ручей или озеро. И, во всяком случае, хотя бы жажда его не мучила. Тем не менее, солнце уже опускалось за горизонт, одаряя мир последней лаской алого света. Гилберт летел весь день в поисках пропитания. Крылья с непривычки ныли от усталости, но желудок так и остался пуст. По-прежнему, сколько хватало взгляда, всюду царил густой лес. Измождённый и голодный си́рин опять заснул на верхушке дерева.
Следующий день также не увенчался успехом. Си́рин нашёл небольшой куст с аппетитными красными