Скорбная песнь истерзанной души.
я же не «где-то», я у Роберта, это совсем рядом… Можно останусь хотя бы на пару часов?
– Мне повторить ещё раз? Что непонятного-то? До-мой! Сейчас же! Не то сама за тобой приду.
С этими словами она повесила трубку и оставила меня в полнейшем замешательстве. Никогда прежде мама не была столь резкой и нетерпимой.
Я вернулся в комнату к Роберту, сообщил ему о мамином решении. Его оно тоже удивило.
– Странно, – произнёс он, нахмурившись. – Не помню, чтобы тебе раньше запрещали оставаться у меня… Но ладно. Может как-нибудь в следующий раз?
– Да, конечно, – ответил я.
– Провожать не стану. Пусть музыка тебе составит компанию. Зарядки до дома должно хватить… Кстати! Чуть не забыл!
Я стоял уже у приоткрытой входной двери. Роберт умчался обратно в свою комнату и вернулся с зарядным устройством для плеера. Протянул его мне.
– Вот! – сказал он. – Без этого никак нельзя.
Я вновь поблагодарил его. Мы попрощались. Дверь за мной закрылась. Я сунул зарядку в карман, наушники вставил в уши, включил плеер. Зазвучала музыка. Я направился домой. Тревога от не слишком приятного разговора с матерью отступала по мере того как одна песня сменяла другую.
Глава 6
По ночам я больше не слышал криков. Для меня они перестали существовать. Я находился в другом мире – мире музыки, откуда возвращался каждый раз с большой неохотой. Без музыки вся окружающая действительность казалась блеклой, безвкусной, тягостной.
Мамины крики в какой-то момент действительно прекратились. Примерно через пару-тройку недель после того, как Роберт подарил мне плеер. Это значило, что мне отныне не нужно было спасаться. Однако к тому моменту музыка успела стать неотъемлемой и очень важной частью моей жизни.
В плеере Роберта хранилась целая куча песен. Помню, что кроме The Beatles мне точно попадались The Doors, Pink Floyd, Хендрикс, Джоплин, Grateful Dead, Jefferson Airplane. Все сплошь из шестидесятых. Хотя, были и другие группы, родом из других десятилетий. Pixies вроде бы, Sonic Youth, My Bloody Valentine… Наверняка ещё какие-то… Всех не упомнишь. Да и не надо. Самых важных для Роберта я во всяком случае перечислил. Мне они в те годы тоже нравились. Слушал днями напролёт. По дороге в школу и обратно, на переменах, а иногда даже во время уроков, если удавалось. И домашние задания тоже стал делать под музыку. Я ел и засыпал под музыку. Я под музыку жил. И умереть был готов только под её звучание, пусть мысли о смерти тогда находились от меня предельно далеко (несмотря на случившееся с отцом). Прерывался я разве что на редкие, но эмоционально насыщенные беседы с Робертом. Музыка поглотила, помимо прочих сфер моей жизни, и наши беседы тоже, вытеснив123 собою прочие темы, которые мы прежде имели удовольствие обсуждать.
– Знаешь, – шепнул мне как-то Роба во время одного из уроков, когда мы, пригнувшись сидели за последней партой, и спины впереди сидящих служили нам защитой от взгляда учителя, – у каждого из них есть сольные работы. Тебе стоит заценить.
– Прям у каждого? – с интересом спросил я. – Серьёзно?
– Ну
Или всего-навсего потеснив?