.
Взглянул на надпись на футболке.
«Вроде цела», – заключил я про себя и выдохнул спокойно.
– Ну так что? – спросил Роберт. – Ты угомонился? Мы можем продолжить?
– Да, всё в порядке, – ответил я. – Давайте продолжим.
Эрнест улыбнулся и положил руки на стол, сцепив их в замок.
– Ты, кажется, рассказывал о том, как тебе осточертела бренность жизни, – напомнил Роберт, – ты ушёл из дома и добрался до другого города. А потом наступила ночь…
– Да, в общем и целом, всё так, – подтвердил Эрнест. – И ночью я совсем околел. Еды раздобыл, а вот с ночлегом возникла проблема. Денег не хватало. В итоге я заночевал в парке. И к слову, был не один такой. Куда ни глянь – всюду бродяги. Разве что деревьев только больше. Да и то не намного, пожалуй. Но зато в своей гармоничности они деревьям ничуть не уступали. Казалось, будто парки для того и созданы, чтобы в них ночевать. Иначе и быть не может.
К нам подошла официантка. Блондинка лет двадцати. В коротком платье в красно-белую полоску и белом фартуке, с волосами, собранными в хвост и с бейджиком, на котором было написано имя: Шарлотта. Или может наша официантка вообще выглядела иначе? Может, ту блондинку я на самом деле увидел в кино когда-то, её образ оказался более ярким и заменил собою настоящую официантку? Как несправедливо по отношению к ней!.. Хотя, нет, нет, я уверен, что она выглядела именно так. Я у неё попросил тогда ручку292. Она подошла к нам, классическим, отработанным жестом всех официанток вытащила из фартука блокнот с ручкой и устало произнесла:
– Вы уже готовы сделать заказ?
А я ей в ответ:
– Да, готовы. Но можно сперва одолжить у вас ручку?
– Ручку? – удивилась она.
– Да, мне срочно нужно кое-что записать. Спасибо большое.
Я взял у неё ручку, написал на салфетке293, лежащей передо мной: «Ванесса, 732-498-53». Вернул ручку официантке. Затем мы все дружно сделали заказ, официантка его приняла и удалилась294. Нести продолжил свой рассказ:
– Я сидел на скамейке, сгорбившись, обхватив себя руками. Весь дрожал от холода. Слева от меня, через две скамейки вокруг одного бродяги собралась целая толпа. «Ну ты даёшь, дядя Штиль», – сказал кто-то из них, обращаясь к этому самому бродяге. Мужику на вид лет шестьдесят уже, наверное. Кожа смуглая, щетина седая, лицо в морщинах, на голове чёрная шапка, в руках бутылка. Он, я так понял, что-то то ли рассказывал, то ли объяснял толпе. А может и всё это вместе. Его мне плохо было слышно, толпа гудела куда громче. Они смеялись и веселились. Потом вдруг кто-то сказал: «А чего этот парень там делает?» Перебросились мы парой фраз. Ну и в итоге влился я в их компашку. Вполне приятные люди. Со специфичным чувством юмора, конечно… но зато не злонамеренные. Это самое главное. Прощупывали они меня, естественно, задавали разные вопросы, не особо заботясь о такте и приличиях. Я понимал, что врать не стоит, однако и лишнего о себе рассказывать не собирался. Они мне дали выпить стаканчик, кто-то одолжил
Уверенность, правда, в правдивости и точности этого конкретного воспоминания берётся у меня не из факта об одолженной ручке, а из нашего с ней (и когда я говорю «нашего», я имею в виду всех нас троих – и меня, и Роберта, и даже Эрнеста, пожалуй; вроде бы они успели познакомиться) впоследствии довольно тесного знакомства. Ведь Шарлотта вместе с Сашей – своим парнем – станет частью «Отбросов общества».
Попросив Роберта продиктовать мне, что написано у меня на футболке.
Удалилась походкой, красноречиво заявляющей всему миру сколь сильно обладательницу этой походки всё в этой жизни достало.
«Давно тут работает», – предположил я, глядя ей вслед.