Скорбная песнь истерзанной души.
Но в некоторой степени это тоже стремление обрести свободу – свободу от типичного нарратива. А то обычно во всех подобных историях парень встречает девушку, они чуть ли не мгновенно сближаются, она даёт ему свой номер, он звонит, они разговаривают и тут же обретают вечную любовь. Это жутко романтично, конечно. Особенно на экране или на страницах книги. Но мне хотелось сломить такой нарратив.
– А разве ты не становишься, наоборот, ещё более зависимой от нарратива, если принимаешь решения, выстраиваешь свои действия на его основе, как бы отталкиваясь от него.
– Хм… а в этом что-то есть… и правда. Возможно, ты прав. Но мне в любом случае нравится то, как у нас всё сложилось. Я бы ничего не меняла, будь у меня такой шанс.
– И я тоже! Но к слову… о том, что можно и чего нельзя делать… Я просто думал, что сразу понравился тебе. Такое чувство было, будто между нами возникло нечто особенное в тот же миг, как только мы встретились и обменялись парой фраз друг с другом. Да и потом ты ведь сама об этом говорила. И раз возникло, то…
– Это так, не спорю. Только разве могу я доверять себе в столь щекотливом (да и любом другом, но особенно в этом) вопросе? Разве не может случиться так, что мне понравился какой-нибудь психопат или маньяк-убийца? Я должна себя беречь.
– Справедливо, пожалуй.
– Спасибо, мистер ворчун. И да, к слову… Если ты нравишься девушке и знаешь об этом наверняка, или почти наверняка, то уж точно нельзя пользоваться этим в своих интересах и думать, будто тебе всё позволено.
– Как много правил и условностей!
– Меня от этого тоже воротит. Потому я и наплевала на них. Всё ради тебя.
Ванесса прильнула ко мне. Мы остановились, и мир вокруг, само время, казалось бы, – тоже. Я обнял её. И почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Счастливым, но в то же время по-прежнему порабощённым своим горем.
Как же далеко я ушёл от этого прекрасного мгновения! И от всех мгновений что даровали счастье. И почему же нельзя отыскать тропу обратно?
От магазина (в день первого послания к Ванессе) я, надев наушники, двинулся в сторону дома, где жила Тори. В ушах у меня звучали песни самых разных групп. Не только The Cure, The Smiths и Siouxsie and the Banshees307, но ещё и Joy Division, Radiohead, The Doors, Slowdive, The Chameleons, A-ha, The Cars, Dead or Alive, Tears For Fears, Orchestral Maneuvers In The Dark, The Kinks, The Beatles, Nirvana, Savage Garden. Я был целиком и полностью погружён в музыку, от чего окружающий мир несколько поблек, сделался призрачным. Я утратил с ним связь308; и в какой-то момент обнаружил себя в незнакомом месте. Таковым оно показалось изначально, ибо я не знал, куда мне дальше идти. Я стоял посреди множества дорог и троп, посреди насмешливых (как всегда) домов, под небом, к которому всегда обращаешься, когда ищешь ответов и которое всякий раз словно бы пожимает плечами. Дескать, да не знаю я. Давай сам как-нибудь.
Побродив немного по округе, я понял, что здесь для меня практически не осталось совершенно незнакомых мест. Хоть раз, но я бывал всюду. Что-то чужеродное, однако, ощущалось во всём этом. Или я
Моя святая троица.
Если она вообще у меня была когда-либо.