Дни, месяцы, годы. Янь Лянькэ
протиснулся в щель между циновками – так и есть, две крысы уже грызли сочную зеленую мякоть. Услышав грохот шагов старика, они на мгновение замерли и тут же юркнули в щель под оградой. Стебель стоял по-прежнему прямо, будто пущенная в небо стрела, и от сердца старика с гулом отлегло. Вернувшись к навесу, он увидел, как в мешке из-под кукурузы копошатся озверевшие от голода черные крысы, подхватил мотыгу, стукнул по мешку, и оттуда во все стороны брызнули алые бусины крови. Старик снова и снова бил по мешку, мотыга глухо опускалась на полотно, в небе летали клочья крысиной шерсти, по земле разливалась кровь, несколько десятков уцелевших крыс с истошными воплями бросились врассыпную и спустя мгновение скрылись из виду.
Слепыш больше не лаял.
Сянь-е оперся на мотыгу, стараясь отдышаться.
Повсюду разливалась вязкая алая вонь.
Хребет Балоу снова затих, безмолвие так сгустилось, что стало еще тяжелее прежнего. Сянь-е понимал, что где-то неподалеку прячется огромное полчище крыс, и стоит ему отлучиться, как они снова бросятся в атаку. Старик окинул взглядом залитые золотом горы, уселся на рукоять мотыги, подобрал с земли горсть кукурузных зерен и сказал: Слепыш, как же нам быть? Останешься в поле за сторожа? Слепой пес лежал на обугленной земле, свесив длинный язык, и глядел на старика пустыми глазницами. У нас больше нет воды, сказал Сянь-е, нам с тобой и кукурузой нечего пить.
В тот день старик не варил похлебку. Они со Слепышом ничего не ели и целую ночь не смыкали глаз, ведь крысам не нужно собираться стаей, чтобы погубить кукурузный стебель, достаточно несколько раз впиться в него зубами. Сянь-е и Слепыш просидели у стебля до самого рассвета, но крысы не объявились. К полудню, когда кукуруза свернула листья от сухости, Сянь-е взял коромысло и собрался в деревню.
Говорит: Слепыш, стереги кукурузу.
Говорит: ложись в теньке, а ухо прижми к земле. Услышишь шорох – сразу начинай лаять.
Говорит: я пойду за водой, а ты смотри, не зевай.
Сянь-е отжал с тюфяка полведра воды и вернулся на поле без приключений. Разве что снял с тюфяка четырех дохлых крыс, опившихся воды: шерсть на тушках стояла торчком, а блохи остались целые и невредимые. Вернувшись на поле, старик наелся похлебки, уселся готовить толокно из оставшихся зерен, и его одолела тоска. После крысиного нашествия мешок наполовину опустел. Старик взвесил припасы, вышло шесть цзиней[10] и два ляна – если они со Слепышом будут сидеть впроголодь, в день им все равно нужен хотя бы цзинь кукурузы. А что делать через шесть дней?
Солнце снова клонилось к закату, и горы на западе будто окрасило кровью. Сянь-е глядел, как переливаются багряные отсветы, и думал, что совсем скоро у них закончится зерно, а там еще пара дней, и вода в колодце иссякнет. Он обернулся к кукурузному стеблю, из верхушки которого уже показалась красно-белая метелка, и решил сосчитать, когда кукуруза выбросит рыльца и даст початок, но вдруг понял,
Цзинь – мера веса, около 500 г.