Арена. Наталья Дурова
и все. Комната пустая. Маринки нет. Одному больно грустно.
– Верно, Мохов, грустно.
– А с другой стороны, опять представить их не могу.
– Кого?
– Девчонок. Ходил к Северьяновым. У них мальчишка – четвертый месяц пошел. Так того на руки возьмешь, ощущаешь. А мои обе весят в два раза меньше. Ну, скажи на милость. Маринка пишет, будто ей говорили: «Муж становится отцом, когда в первый раз возьмет на руки свое чадо».
– Значит, ты еще вроде не отец? – Шовкуненко улыбнулся.
– Вот на руки возьму, тогда… Но, посуди, задача: если одну взять, то и весу не почувствуешь, а двоих от волнения выронишь – не одну, так другую.
– Ну, и мелешь, Мохов, видно, счастлив.
– А как же, завтра и в загс пойду.
– Что ж ты в загсе делать собираешься?
– Оно и видно, Григорий Иванович, что детей не имел. Знаешь, брат, на полном серьезе мне надо получить свидетельство об их рождении. Метрики.
– Имена какие дали девочкам?
– Анка, а главная – Иванка. На девять минут она раньше родилась.
Шовкуненко оживился.
– Чудно как: Иванка Мохова, но в общем неплохо, лесовичок – Иванка Мохова. Пожалуй, на всех цирковых елках Иванка Мохова сама в афишу проситься будет.
– Уж и не говори, Григорий Иванович. Вот мальчишку хотел. А теперь нарадоваться не могу. Кто знает, кем они там будут в двадцать лет. Но сейчас-то детство начнется. И года через три-четыре, глядишь, на детской елке Анка и Иванка Моховы. Сначала, конечно, в акробатику пущу своих девчонок.
Шовкуненко улыбнулся. Ему был забавен и приятен Мохов, рассудительно думающий о судьбе двух крох, которым еще не исполнилось даже суток.
– А чего смеешься? Учить их акробатике и не собираюсь вовсе. Дети, они, знаешь, в два года уже с родителей копии снимать начинают. Понаглядятся на мои репетиции и начнут сами. Я, знаешь, пока они еще действительно маленькие, буду тренироваться, а то антиподом[1] многое сняло. Там и стойки и пластику – все отработаем. Девки смышленые, поймут что к чему.
– Слушай-ка, Мохов, тебе с такой фантазией быть бы иллюзионистом.
– А что, Григорий Иванович, представляешь: мои-то двойняшки для кого-кого, а уж для иллюзиониста – находка. Только ни в один номер не отдам. Пусть не сманивают. Им жить и учиться надо. Мы с матерью их вырастим, будь спокоен. И музыкой заниматься будут. Договорюсь с музыкантами: и девчонок наверх, в оркестр. Пусть себе пальчиками выстукивают и фа и соль.
Шовкуненко положил руку Мохову на плечо:
– Слушай-ка, отец, а деньги у тебя сейчас есть? Ведь теперь двойную порцию пеленок покупать придется.
Мохов задумался.
– Да, оно верно. Мальчишке все приготовили, а тут…
– Выходит, Иванку упустили из виду. Я думаю: не пройтись ли нам с тобой в магазинчик за приданым?
– Без Маринки как-то не по себе. Потом получка через
Антипод – жанр (жонглирование ногами).