В семье не без урода. Ярослав Смолин
зачем зубная щётка? – спросил невпопад я.
– А затем, что ты своей зубной щёткой очко в армии драить будешь!
И в этот момент я понял осознал свою первую далеко идущую цель в жизни и озвучил его отцу: ни за что, никогда не пойти в армию, любой ценой. Представив себе такую же гопоту, ещё более злобную, замкнутую, здоровенную и тупую, я понял, что мне там не выжить и недели.
– Не пойду я в твою армию! Сам в неё иди! – надулся я.
– Что значит не пойдёшь, а? А родину защищать кто будет? Я вот был в армии! А ты что, чем-то лучше? Руки по швам, я сказал! В армии тебя научат родину любить!
– Слушай, отстань уже от него, ему 10 лет – вздохнула мама.
– Да знаю я таких! Что изменится-то потом? Я тебя вот буду отмазывать, понял? – с этими словами папаша сунул мне в нос дулю, слепленную из воняющих сигаретным дымом пальцев – Вот я тебя отмазывать буду! Пойдёшь служить в армию, как миленький! Я тебя, салабона, в кадетский корпус сдам, чтобы тебя там уму-разуму научили! Юль, с какого возраста берут в кадетский корпус, ты не узнавала?
Видимо, угроза сдать меня в детдом трансформировалась в угрозу сдать меня в кадетский корпус. Качественно, впрочем, это ничего не меняло.
– Сергей, да хватит уже! – мама становилась нервной – Прекрати! Уже время спать, я устала!
– А что хватит?! – распалялся отец – вон, Юра пойдёт в Суворовское училище, а этот вон что?!
– Да не Юра он, оставь ты уже его в покое и меня не нервируй!
– Нет, подожди, а в чём я не прав?!
– Сергей, хватит!
– А что вот ты предлагаешь, Юля? Отмазать детоцку пусть дальше по кайфу живёт за мой счёт? Я, – заорал папаша, повернув ко мне выкаченные в бешенстве, до которого он сам же себя довёл на ровном месте, глаза – Я ненавижу халявщиков! И ты на халявку жить тут в моём доме не будешь, понял?!
– ДА СЕРГЕЙ!!! Ярослав, живо иди в свою комнату!
– Тут нет его комнаты! Тут есть моя комната, а его тут – только та кучка, что он оставил вот там за огородом в домике с высокой крышей!!!
Вообще, мой отец был самым лучшим папой на свете – первые две недели, которые следовали за его выходом из запоя: он покупал мне всякие игрушки, разрешал есть сладостей, сухариков и чипсов, сколько я хотел, разрешал играть в компьютер сколько влезет и не наезжал на меня. Запои, а следовательно выходы из них случались у него регулярно, но не часто – обычно один был зимой, а ещё один следовал летом или осенью. Остальное время он либо не очень замечал моё существование, что меня устраивало, но иногда он начинал меня пытаться учить жизни, нудно, скучно, постоянно повторяясь, кашляя, вставляя огромное количество слов-паразитов. Время от времени он срывался на немотивированную агрессию, которая наступала у него так же резко, как у нормальных людей наступает позыв к калоизвержению. Короче, мой отец был типичным нормальным русским мужиком.
Впрочем, благодаря нему я выработал в тот вечер первую в своей жизни далеко идущую цель – и что немаловажно, достиг её – не пойти служить в армейку. Этот момент, в общем, я и считаю