Позывной Леон 2. Артем Стрелец
не до конца зажившим ранам. Стоило только на секунду ослабить контроль, как перед глазами вспыхнули обрывки воспоминаний – тусклый свет, камень, запах гнили, липкое нечто, заливающее лицо, давление на грудь, удары, боль, крики, темнота. В висках запульсировало, а где-то глубоко внутри что-то дёрнулось, зашипело, скребануло когтями, пытаясь вырваться наружу, но я резко проглотил комок тошноты, не позволив этому выбраться.
– Теперь ты в безопасности. Ну, относительной безопасности, – Агарт говорил всё тем же ровным голосом, но в нём теперь чувствовалась некая отчётливая твёрдость, тонкая грань между уверенностью и приказом. – И я не просто так тебя выкупил у падальщиков.
Слова скользнули по сознанию, словно капли масла на воде, не давая зацепиться за что-то конкретное, но оставляя тягучий осадок.
Безопасность.
Это слово звучало как насмешка, как шутка, которую рассказывает человек, никогда не знавший, что значит дрожать в темноте, зная, что впереди только боль и грязь, что нет спасения, нет света, нет выхода. Безопасности не существует. Ни внизу, ни наверху. Ни в свете, ни во тьме. Есть только разные уровни угрозы, разные способы медленно умирать.
– Но об этом позже, – Агарт коротко вздохнул, словно приняв какое-то своё внутреннее решение, и махнул рукой, отметая тему, словно не желая углубляться в неё прямо сейчас. – Приходи в себя, ешь. Я принесу тебе отвар.
Он кивнул в сторону кровати, которая до сих пор казалась мне чем-то чужим, словно принадлежала кому-то другому.
– Это теперь твоя. Здесь ты будешь жить.
С этими словами Агарт развернулся и, словно меня здесь никогда не было, ушёл в глубину своего жилища, растворился в полумраке, оставив после себя лишь пустоту и ощущение, что всё произошедшее могло быть всего лишь очередной странной игрой разума. Я не шевелился, не пытался осмыслить происходящее, просто стоял, уставившись в пространство, где он только что исчез, переваривая каждую его фразу, каждый жест, каждый взгляд, пытаясь найти в них скрытый смысл, подвох, то, чего не заметил сразу.
Он спас меня, вытащил из ямы, где я должен был закончить своё существование, купил у падальщиков, словно вещь, как ненужный, поломанный товар, но зачем? Что ему от меня нужно? Какая цена стоит за этим поступком, и когда придёт время её платить? Я не мог поверить, что в этом мире кто-то делает что-то бескорыстно, что здесь есть место помощи, заботе, милосердию.
Это не работает так.
Всегда есть плата. Всегда есть цель. Может, он ждёт удобного момента, чтобы предъявить свой счёт, может, испытывает меня, проверяет, насколько далеко я готов зайти, прежде чем услышу истинную причину его доброжелательности, а может, всё это лишь подготовка к чему-то большему?
Но почему он ведёт себя иначе?
Он не похож на тех, кто сломал меня, не похож на тех, кто наслаждался каждой секундой моего страдания, кто видел во мне лишь объект, инструмент, безвольное мясо, с которым можно делать всё, что угодно. Он не говорит загадками, не скрывает намерений за ложной