Сломанные вещи. Марина Орлова
– не помню, как она выглядела, – успокаивала и говорила, что скоро пройдёт. А оно всё не проходило – неделю, две… Меня это не удивляло, я уже тогда знала, что людям нельзя верить, они постоянно врут.
В конце концов снова повезли в хирургию. На вопросы не отвечали, сказали только, что отец в курсе. Конечно, зачем объяснять, что они собираются делать с моей головой, если «господин Александэр дал разрешение»? Кого интересует мнение какой-то там Алетейи, лежащей на операционном столе?
После второй операции боль прекратилась, и меня наконец-то выписали. Она до сих пор иногда возвращается, но обезболивающее помогает. Жить можно. Да я и привыкла уже.
По возвращении домой отец дал мне рекламный буклет санатория и сказал, что, если одноклассники будут спрашивать, этот месяц я провела там, восстанавливала силы. Билеты и путёвку он оформил, школьное руководство в курсе. Это я тоже приняла как должное: в нашем доме проблем быть не может, у нас всё идеально, всегда.
Я сама втихаря раскопала счёт из клиники и прочитала, что мне поставили систему с индивидуальными параметрами. Судя по тому, что изначально об этом разговора не было, мне не подошла стандартная, унифицированная, и во время второй операции её заменили. Значит, даже мозги у меня не как у нормальных людей. Зато потом в школе хвасталась: отец так меня любит, что раскошелился на более дорогую и качественную систему, а в санатории было очень здорово, хочу туда ещё…
Жаль, я не могу поделиться этой историей с Джанки: когда он слышит подобное о моём прошлом, то злится. В смысле, расстраивается, просто у него половина эмоций выглядит как злость. Поэтому я лишь молча возвращаю ему упакованную детальку и делаю шаг в сторону коридора…
…Однако Дэн вновь перехватывает меня, останавливая.
– Посиди тут.
Проводив его недоумевающим взглядом – ещё и дверь кухни за собой закрыл! – топчусь посреди помещения.
Ну тогда я хоть в туалет схожу! А то пиво, кофе…
В коридоре даже замираю от неожиданности: дверь лаборатории тоже закрыта. Где такое видано?! Ещё в начале нашего знакомства я обратила внимание, что закрытые помещения, которые меня успокаивают ощущением безопасности, Дэна, наоборот, нервируют. Поначалу я решила, что у него клаустрофобия. Позже усомнилась. Спросила напрямую. Джанки напрягся – обиделся, что я считаю его психом? – и буркнул только, что «энто как в клетке». С тех пор я не трогаю двери, оставляя Дэну право распоряжаться ими. Это уже стало привычкой.
Ладно, вернувшись на кухню, закрываю дверь и здесь. Раз Джанки так захотел, нужно слушаться.
Интересно, что это они там такое секретное делают?
Голос-в-голове мурлычет: Может, для ремонта робота нужно полностью раздеть?..
Покрутив эту мысль так и эдак, прислушиваюсь к тишине квартиры. Нет, ничего, только холодильник гудит. Так что я усаживаюсь поудобнее и закуриваю, приготовившись ждать.
Если сейчас, с высоты моей нынешней рассудительности, вспомнить, то это кажется таким странным: десятилетняя девочка рассказала учителям, что ей