Сломанные вещи. Марина Орлова
Квартира так себе, зато моя. И никто не лезет. В Городе большинство – работяги из медных, у них не так много свободного времени, чтобы тратить его на сплетни. Вокруг много людей, но тебя никто не замечает. Это здорово. Правда, поначалу мой внешний вид всё же привлекал внимание: жаль было отказываться от качественной одежды и отрезать волосы, надеялась, что и так сойдёт.
– Я помню, что два года назад они были длиннее. И кудрявые.
– О, это… – я морщусь. – Ну, типа, на свидание. Тогда было модно. Но в итоге получилось уродство, так что я психанула и всё срезала. Думала, отращу, но… Как-то лень. С такими проще.
– Можно ещё один личный вопрос?
Закурив – для смелости и успокоения, – я будто бросаюсь в холодную воду.
– Давай.
– В армии у многих на видных местах были фотографии, часто семейные. Почему у тебя нет подобного?
О, чёрт… Я-то надеялась, что «личный вопрос» будет более приятный. Может, даже комплимент. Однако нет.
Опускаю глаза на тлеющий кончик сигареты, кривлю угол рта в подобии улыбки. Пытаюсь придумать формулировку, которую он поймёт.
– У меня своеобразная семья. У отца тоже нет моих фотографий. А мать я даже не помню, она рано умерла.
– Но фотографии есть? Можно посмотреть?
– Зачем?
– Мне кажется, это помогло бы лучше понять тебя.
Поднимаюсь и ухожу в спальню, бурча под нос: «Было бы что понимать». Фотоальбом лежит в глубине гардероба, в самом тёмном углу.
Вернувшись, отдаю альбом Сину, и он подвигается, освобождая мне место на диване. Ну блин, мне ещё и комментировать?
Листает. Рассматривает.
– Ты очень похожа на мать.
– Не знаю, где ты это увидел. – Как и всегда в разговорах про семью, мой тон становится раздражённым. – Она была гораздо красивее. Нос совсем не такой. Скулы точёные. Вообще не как у меня.
– Я бы сказал, что скулы изменены. И нос, скорее всего. А в твоей медкарте не указаны пластические операции.
– Я хотела, но… Не знаю, не могу выбрать. Может, позже сделаю.
Аж в жар бросает от того, как этот бесцеремонный робот разглядывает мой профиль. Хватит пялиться!
– И ты не пользуешься косметикой. А она почти везде с макияжем.
Голос-в-голове фыркает: Он намекает, что ты выглядишь неряшливо – нужно было хоть синяки под глазами замазать, а может, прыщ где-нибудь вскочил. Впрочем, у тебя никогда не получалось быть опрятной. Помнишь, как ты зацепилась колготками за портфель мужика, который пришёл к отцу? Помнишь, как он смотрел на тебя, пока ты дёргала эти чёртовы колготки? Как на слабоумную.
– Я крашусь, когда выхожу на улицу, – мой голос звучит с агрессивным напором. – Ну, куда-то в приличное место. А дома, извини, не вижу смысла.
Син вновь смотрит на фото, сравнивая, и уверенно говорит:
– Ты очень похожа на неё. Глаза другого оттенка, губы более узкие… Но сходство очевидно.
– Отец бы с тобой не согласился. Он всегда говорил, что она была красавицей, а я… Не особо удалась.
Робот