Воспоминания о будущем. Элена Гарро
на камнях и листве; в миндальных деревьях защебетали птицы, солнце с наслаждением поднялось над горами; прислуга в кухнях шумно обсуждала прибытие чужака. Запах настоя из апельсиновых листьев проник в спальни, пробуждая дам от их бесполезных снов. Неожиданное присутствие другого нарушило застой. Пришелец был вестником, не зараженным несчастьем.
– Кончита! Кончита! У Матильды гость. Одевайся! – закричала донья Эльвира, когда служанка сообщила ей новость.
Сеньора шустро встала с кровати, намереваясь успеть на семичасовую мессу, дабы первой разузнать все новости о незнакомце. Кто он? Каков он? Чего хочет? Зачем приехал? Она быстро оделась и бесстрастно посмотрела на себя в зеркало.
– Смотри, какой у меня хороший цвет лица! Жаль, твой бедный отец не видит! Как бы он мне сейчас позавидовал! Он был таким желтолицым!
Кончита терпеливо ждала у туалетного столика, когда мать закончит любоваться собой.
– Вот и он! Вот и он! Следит за мной из зеркала, злится, что я хоть и вдова, но все еще молодая! Я ухожу, Хустино Монтуфар!
И сеньора показала язык отражению мужа.
«Так он там и застрял, слишком часто на себя смотрел, – думала она по дороге в церковь. – В жизни не видала более самовлюбленного человека!» Она с раздражением вспомнила, как аккуратно ее муж гладил манжеты своих рубашек, какими идеальными были его галстуки и стрелки на брюках. Когда он умер, Эльвира не захотела его наряжать: «Просто саван!» – плача, попросила она подруг, довольная тем, что лишила покойника прихотей, которыми так долго он ее тиранил при жизни. «Поделом ему!» – говорила она самой себе, пока подруги пеленали тело в дешевую простыню: в тот момент донья Эльвира вновь стала хозяйкой собственной воли и мстительно наблюдала за тем, как покойник, бледный и твердый, вертелся в простыне, будто бы в ярости от ее мыслей.
– Как же она долго! Старухи все делают так медленно, – с досадой воскликнула она, заметив, что Матильда все еще не появилась у церкви. В раздражении донья Эльвира топнула ногой. Кончита опустила взгляд. Ей казалось, мать привлекает всеобщее внимание. Остальные тоже ждали с нетерпением, однако сдерживали себя.
– Она может и не прийти. Ей нравится корчить из себя загадочную! Бедный парень, не знает, в какой дурдом попал.
Кончита сделала матери знак замолчать.
– Что ты мне машешь? Все знают, что Хоакин сумасшедший. Воображает себя царем зверей… – И Эльвира засмеялась своей же шутке.
Впрочем, закончить речь ей не удалось: к ней подходила донья Лола Горибар в сопровождении своего сына Родольфо.
– Ну вот! Сюда идет эта толстуха! – произнесла со злостью донья Эльвира.
Донья Лола почти не выходила из дома. Возможно, именно этим объяснялась ее чудовищная полнота. Донья Лола боялась. Однако страх ее был иной природы, чем наш. «Если у тебя не будет денег, никто тебе и руки не протянет», – твердила она с ужасом и старалась не отходить надолго от высоких шкафов, где хранились плотные, ровные столбики золотых