Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка. София Волгина
взгляд, отводил глаза. Не давал бабушке рассматривать на теле красноречивые свидетельства драки.
– Ничего, внучек, вырастут у тебя зубы, вот увидишь, – говорила яя. Она поворачивалась лицом к иконе Божьей матери и быстро крестилась:
– Уж я каждый день прошу Богородицу за тебя. Не было случая, чтоб она мне отказала в помощи, когда мне действительно было надо. Это ничего, что на этот раз долго приходится ждать: всему свое время. Ты сам понимаешь, как у нее много забот.
Раньше Митька говорил, что надоело ждать, что никогда эти проклятые зубы не вырастут. Потом перестал, только старался больше молчать, чтоб не демонстрировать свой изъян.
В ушах звенело. Зубастик или просто Харитон отчего-то широко улыбнулся. Обнажились ярко белоснежные, крупные, чуть удлиненные один в один зубы. Они появились в десять лет и к одиннадцати годам теперь уже прозванный Зубастиком, Митька стал замечать, что люди опять пристально смотрят на него: теперь они рассматривали зубы. Да, вымолила ему яя София красивенькие зубы. И большой рот больше не казался лягушачьим. Теперь не стеснялись крупные лепные губы улыбаться, открывая точенные крепкие сахарно-белые зубы. Харитон зарекся есть сладкое и еще долго, иногда просыпаясь утром, недоверчиво притрагивался к стиснутым зубам: не мог привыкнуть к мысли, что они у него на самом деле есть.
Митька облизнул сухим языком губы: страшно хотелось пить. Ребята все обсуждали почему их команда проиграла, спорили, перебивая друг друга. Митька из последних сил встал.
– Я пошел. Пить хочу, никто не идет домой? – с натугой просипел он осевшим голосом.
– Да, подожди, все пить хотят, сейчас, подожди, – бросил ему Иван, не прекращая затеянный спор с Генрихом Рейтенбахом, их незаменимым вратарем.
– Не могу ждать. Пошел я.
– Да, что ты, умираешь что ли? Надо ж еще решить, когда соберемся на озере послезавтра.
– Завтра решим.
– Так завтра же к экзамену будете готовиться, – напомнил, зевая, Яшка-Генерал. Он выгнул свою тонкую, невысокую фигуру, устало потянулся. Посмотрел на них свысока, как на сопляков. В школу он не ходил три последних года. Хотел что-то сказать, но Харитон перебил:
– Ну, а что решать? Через час после экзамена соберемся около Генерала и пойдем на озеро. Что здесь долго решать? – он выплюнул изо рта жеванную спичинку, мельком оглянулся на всех и пошел, сунув руки в карманы, доживающих свой век, черных сатиновых шаровар.
Побежать бы сейчас скорей домой, да еще больше пить захочется. Митька ненавидел такие ситуации, когда ему вдруг хотелось пить, а воды не было. Вообще – то, он мало пил. Мог не пить по пол дня. Бабушка говорила, что он такой смугляк, чуть ли не на негра похож потому, что воды мало пьет. Мол, и сухой такой и черный, потому как без воды усыхает. Не знает она, что с ним делается, когда он вовремя не напьется. За кружку воды, в такие моменты, он, кажется, убил бы. Митька-Харитон улыбнулся своим мыслям. Ну, это уж слишком. Но, что дуреет он от жажды, это-да.
Ванька с Генералом уже шли рядом.
– Ну