Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка. София Волгина
делать своими руками. В маленьких сенцах стояла длинная скамейка, сколоченная его руками. И он мечтал сам когда-нибудь перестроить дом: сделать его выше и просторнее. Построить подальше от дома сарай для скота, чтоб убрать застойный и неистребимый запах пойла.
Ведра для воды стояли сверху, а помойные и для варки пойла скотине, стояли снизу. Зимой запах варенной гниловатой картошки вперемежку с другими пищевыми отходами густо стоял во всем доме, начиная с сенцев. Это наблюдалось у всех сельчан, которые имели хоть какую-то скотину. Почти все держали коров, а иначе, где брать молоко, сыр, творог, сметану и масло? Многие держали поросят, кур, телят, утей и другую живность. Лошадей, можно сказать, ни у кого не было: это уж слишком роскошно для рядового ссыльного народа.
Обычно, возвращаясь откуда-нибудь, друзья не спешили расстаться. Чаще заходили к Генералу и садились, как сегодня, к столу. Тетя Роконоца всегда принимала их радушно: уж, по крайней мере, всегда можно было рассчитывать на суп из галушек, который съедался мгновенно, как ни старались они умерить свой аппетит, но чувство постоянного голода говорило за себя. Так что каждый съедал по две порции, а желанную третью – совесть не позволяла попросить. У Генерала было уютней всех. Ребята, любили бывать в чистеньком, всегда прибранном доме Роконоцы. Сердце Ивана, к его удивлению, начинало странно биться, когда он слышал голос Ирини. Он даже как-то поведал об этом Харитону. Она всегда разговаривала с ним, расспрашивала, советовала. Нравилась ему ее бедовость, смелость, умение все рассудить и поставить на свои места.
Однажды, ненароком, он услышал, как Митькина яя София восхищалась ее трезвым умом и красотой и жалела, что нет у нее подходящего родственника, женить на Ирине.
– Кому достанется эта девушка, век Бога будет благодарить, – говорила она деду, – и красавица, и умница, и трудяга. Работает целый день, вечером еле ноги несет, а назавтра утром, как ни в чем не бывало уже опять на ногах идет в «Заготзерно». Еще совсем малая была, а семью, можно сказать кормила. Каждый день, бедняжка, с тяжелыми ведрами ходила на вокзал торговать. Где это еще можно увидеть. Одна она такая на весь поселок. Роконоца без нее намаялась бы. Жаль, близкие родственники мы, а то б нашему Митьке лучше невесты и не надо было бы.
– Она же старше меня, – смеялся Митька.
– Во-первых никто ее за тебя и не отдаст: мы родственники, а во-вторых, я тоже старше твоего деда на целый год.
Митька знал этот факт из жизни папуки и яи и очень удивлялся. По его представлениям, муж должен быть гораздо старше.
– Ее Ванька Балуевский любит, он тоже младше, вот и пусть выходит за него.
– Ты, паршивец, не заикайся за Ивана! Даром, что он твой друг, но он, не забывай, русский, – сердилась яя.
– Ладно, ладно, я шучу, – сразу отступил Митька, знал: бесполезно возражать.
Дед даже не обратил внимания на его слова, уверенный, что внук шутит.
Иван только переводил глаза с внука на бабусю,