Всё зло земное. Дарина Александровна Стрельченко
попросил пастушок у звёзд: помогите мне, посветите ярче! Звёзды ответили: а ты нам сыграй. Пастушок заиграл, и заслушались и звёзды, и ветер. Глядь – вот и овечка вернулась…
Заслушались и братья сказкой. Бросил Драгомир ветки, позабыл Ратибор лукошко. Летели над дворцом тучи, играл на свирели звёздный пастушок, искал звёзды.
Смеркалось на дворе. Ратибор скинул рубаху – был он плечист, в кости широк, Иван с Драгомиром вдвоём за его спиною укрыться могли, – взял меч.
– Внимательно теперь следите…
Прыснул Драгомир.
– Да что ж ты опять, охальник[75], хохочешь?
– На голове у тебя, Ратя, ворона, видать, гнездо свила… Ты глянь, Иван!
– Лучше б ты поглядел, как меч держать. До сих пор из лука только и можешь. – Сурово глянул Ратибор на младшего брата.
Старшему осторожно напомнил: – И тебе, Иван, поучиться не грех. Не потеха это. В бою и жизнь спасти может.
– Не собираюсь я в бой, – проворчал Иван.
– В бой не собираешься, так хоть батюшку опять не печаль, – хмыкнул Драгомир.
Иван вздохнул, взял меч нехотя, неуклюже махнул. Елисей давно уж от него отступился, когда средний царевич подрос. Но с братьями Иван нет-нет, а поддавался уговорам, брал топор али пику, глядя на ловкого Ратибора.
– Ну-у, Иван, ты будто крестьянин хмельной али медведь со спячки! Я ж тебе показываю: вот так… А затем вот эдак…
Иван скривился. Мотнул головой.
– Не по мне наука.
– И в кого ж ты такой уродился? – с интересом глянул на него Драгомир. – За харатьи свои душу продашь, а меч, как царю положено, не хочешь носить.
– Не хочу, – скупо ответил Иван. – И не буду.
Пошёл со двора прочь.
– Эй! Да куда ты? Обиделся, что ль, опять?
– В конюшню, – стараясь, чтоб голос звучал беспечно, бросил Иван. – Сметка проведаю.
– Тогда и Князю моему морковки дай! – крикнул Ратибор.
– И Молодке, – не отстал Драгомир.
– Дам, – согласился Иван. – И Князю дам, и Молодке.
Хмурился Драгомир, вчитываясь в устав[76]. Запретил батюшка выносить книги из книжницы – а как привольнее на дворе б читалось! Но делать нечего было, приходилось в горнице пыль глотать. Оглянулся на Ивана – тот за соседним столом ворожил с пищалью. Спросил опасливо:
– А не стрельнет?
– Не стрельнет, – сосредоточенно отозвался Иван. – Куда ей пока…
– Так что ж ты её мучаешь, коли не выходит?
– А ты чего ж книгу мучаешь, коли не выходит? – усмехнулся Иван.
Драгомир потянулся, глянул в окно с тоской.
– Так батюшка велел назубок выучить.
– Так и мне надо пищаль собрать, чтоб батюшка с ратным делом отстал. Чтоб наставника дозволил взять из Кузнечной али из Часовой слободы…
– Даже если и соберёшь – не отстанет, – присудил Драгомир. – Да и никак не пойму тебя: что ж тут такого? Оно и весело бывает – рубиться! О бранях, о ратниках-то сколько песен сложено, сколько басен!
– То-то
Оха́льник – безобразник.
Уста́в – древнейшая форма кириллицы с прямолинейными, тщательно прописанными буквами.