Мы разобьёмся как лёд. Айла Даде
нет.
– Определённо да. Я не позволю, чтобы твоя карьера была разрушена из-за меня. Я никогда не смогу себе этого простить.
– Не имеет значения, – отзываюсь я. – Это решение людей, у которых право голоса. Ты впустую пожертвуешь своим талантом только для того, чтобы я сохранила своё место.
– Но…
– Никаких «но», Пейс! Неужели ты забыла, сколько усилий приложила, через что прошла, чтобы достичь того, что у тебя есть сейчас? Как ни крути, ты заслужила этот успех. По-настоящему добилась. И бросить всё это сейчас стало бы самым глупым решением твоей жизни и моей жизни, да и любой другой жизни. Я пойду своим путём. Я справлюсь. Но ты и есть фигурное катание. Ты – всё, что с этим связано. Твоё сердце имеет форму конька. Не знаю, иногда мне кажется, что ты даже спишь в форме для тренировок. Я не приму твой отказ от места ради меня. Ни в коем случае.
В глазах Пейсли блестят слёзы. Всхлипывая, она хватает меня за руку.
– Неужели для тебя нет никакой возможности продолжить кататься? Ну хоть какая-нибудь?
– Есть. – Я громко смеюсь, заставляя подругу нахмуриться. Даже слёзы наворачиваются – так мне сейчас весело! Я совершенно себя не узнаю. – Мне предложили остаться в «Айскейте» в качестве партнёрши в паре. У нас есть только Леви и Эрин, теперь хотят создать разнополую пару. – Я высвобождаю ладонь из рук Пейсли, засовываю пальцы под шапку и почёсываю лоб. – Мой ответ ждут до конца дня, в противном случае завтра фигуристу предоставят временную партнёршу из низшей лиги. Хотя так или иначе это не имеет значения. Я в этом не участвую.
– Почему нет?
– Я понятия не имею о парном катании, Пейс. Не говоря уже о доверии!
Пусть внутри у меня всё зудит, но Пейсли буквально сводит меня с ума. Меня бесит каждое слово, которое слетает с её губ. Я едва сдерживаюсь, одновременно сгорая от злости и умирая от смеха.
– Стоило бы попробовать, – продолжает Пейсли, не услышав продолжения. – Это было бы… Гвен, почему ты ёрзаешь и всё время так улыбаешься? Что с тобой такое?
– Ничего, – говорю я, прижимая кисти рук к бёдрам, чтобы унять дрожь.
Я не в силах больше торчать в машине. Мне нужно выбраться. Нужно что-то делать, куда-то сбросить энергию. Или испытать нечто захватывающее, например, рассыпать конфетти по небу, раскрасить снег красками, как на Холи[10], чтобы даже последний человек убедился, что этот мир полон ярких красок.
– Давай купим по платью, – предлагаю я, вытаскивая ключ из зажигания, и выпрыгиваю из машины.
Пейсли наблюдает за мной в окно, и её лоб весь в складках.
Прошло всего несколько секунд, но для меня они тянутся невыносимо медленно. Почему она до сих пор сидит? Почему не выходит? Постучав в окно, жестом зову её наружу. Пейсли с мучительной неторопливостью покидает салон, снова надевает шапку и, обойдя машину, приближается ко мне. Я хватаю её под руку и тащу дальше по улице мимо витрин бутиков, зажжённые люстры которых сквозь стёкла украшают снег золотым светом, словно россыпью блёсток.
– Гвен, что с тобой такое? – повторяет Пейсли, но
Холи – индийский фестиваль красок, посвящённый приходу весны, участники которого посыпают друг друга разноцветным порошком и поливают подкрашенной водой.