С их прибытием у нас составилась семья. Ирина Николаевна Арефьева
благородные, достойные люди.
Для заключенных в Сибирском остроге, удачным для их выживания, оказалось то, что они не были одиноки. Рядом с каждым из них отбывали срок каторги люди их бывшего круга общения. В недавнем прошлом они встречались в театрах, светских гостиных. Сергей Григорьевич некоторых знал по службе в армии, с другими общался в Москве, Петербурге, Каменке. Так, в тюрьме, в заключении создавалась общность людей, объединенных едиными взглядами, одинаковыми условиями существования, и это помогало им в трудные минуты.
Сейчас они были жестоко наказаны, но не за преступление, а за правое по своей сути дело. В этом они были убеждены.
Е. П. Оболенский позже об этом написал: «Большое утешение было для нас то, что мы были вместе, тот же круг, в котором мы привыкли, в продолжение стольких лет, меняться мыслями и чувствами, перенесен был из петербургских палат в нашу убогую казарму; все более и более мы сближались, и общее горе скрепило еще более узы дружбы, нас соединившей».27
Как видим, заключенных на каторге спасали укрепляющиеся «узы дружбы», взгляды на жизнь, объединявшие их. Общее горе и общие радости – все это помогло сначала выжить, а затем – жить дальше. Спасали, конечно, приехавшие в Сибирь жены. Спасали своим участием, вниманием, искренним желанием помочь каждому.
Кроме Марии Николаевны Волконской и Екатерины Ивановны Трубецкой, которые были первыми и вместе с мужьями прошли самый трудный период работы на Благодатском руднике, в феврале 1827 года в Читу прибыла Александра Григорьевна Муравьева, затем – Елизавета Нарышкина, в марте – Полина Гёбль. Постепенно приехали еще 6 жен осужденных.
Их приезд изменил саму обстановку жизни. Мария Николаевна Волконская и другие жены, получавшие помощь от родных людей, старались, насколько можно, благоустроить свое жилище. Общими усилиями они добились, чтобы с осужденных были сняты цепи и кандалы. Ведь декабристы, вопреки закону, были закованы до 1828 года. В Чите установилась переписка заключенных с родственниками – написание писем и их отправку взяли на себя женщины.
Чтобы как-то украсить тюремный двор, женщины упросили коменданта О. А. Лепарского разрешить им разбить клумбы и посадить растения – цветы расцвели через год после переезда в Читинский острог.
Однако исправить сибирский климат женщины были не в силах. Суровые зимы затрудняли общение заключенных с их женами.
20 декабря 1827 года Мария Николаевна написала Софье Григорьевне:
«Пишу вам на адрес матушки, милая сестра, чтобы заодно сообщить вам обеим о Сергее. Его здоровье сейчас довольно хорошо, но стоящие здесь ужасные морозы не могут не повлиять на его состояние; уже более двух месяцев у нас от 30 до 36 градусов холода. Со времени вашего отъезда в Италию вы пишете довольно неисправно… Я умею ценить вашу неизменную дружбу к Сергею, потому-то я и прошу вас писать ему». 28
Сибирские морозы и итальянское солнце… Мария Николаевна писала письмо и понимала: и свекрови, и сестре мужа