Агапея. Булат Арсал
Пока выбирались из города, молчали. Пашка был замкнут в себе и сидел, уставившись в точку сквозь лобовое стекло, ничего не видя вокруг. Так они подъехали к перекрёстку, у которого вчера он впервые дотронулся до Агапеи и даже сказал, глядя ей в глаза, какие-то слова. Сейчас Пашка не вспомнил об этом, как и не мог видеть, что на пешеходном переходе в группе народа буквально в полушаге от капота командирской «Нивы» прошла она, гордо смотревшая вперёд, с высоко поднятой головкой. Лишь на пару секунд у самой машины она внезапно посмотрела на пассажира и водителя, брови её вздёрнулись, но она мгновенно восстановила невозмутимость на лице и прошла мимо. Так у них случилась очередная встреча, о которой Пашка узнает лишь гораздо позже, а для Агапеи она представится роковым знаком настораживающей, пугающей её неизвестности. Девушке показалось тогда, что Пашка в машине выглядел очень странно, если не сказать, слишком печально. Агапея перешла дорогу, повернулась и тревожным взглядом долго провожала автомобиль, пока он наконец совсем не исчез из виду.
Глава третья
Странная штука – смерть.
На войне гибель людей – всегда статистика, потому что нам не говорят «кто», нам сообщают «сколько». И только когда смерть вдруг забирает близкого человека, ты начинаешь осознавать, что это ещё и трагедия. Особенно если теряешь его неожиданно и в мирное время.
Людей на похоронах отца было неожиданно с избытком. Всё деревенское кладбище заполнили люди, пришедшие на прощание только к одному человеку, так как в этот день никого больше здесь не хоронили. Родни у Пашкиной семьи в селе, где стояло семьсот дворов, не было, но отец слыл человеком уважаемым и в районе, и даже в области. Несчитано он выпустил будущих агрономов, инженеров, военных, филологов, учителей и простых сельских тружеников за долгие годы учительства и директорства в местной сельской школе. Вот и получилась длинная траурная колонна с грузовиками и легковушками, венками и пешим людом от родного крылечка до самого погоста. Отпевали дома. Много говорили хороших слов над гробом, пока не забили крышку и не опустили на дно могилы под надрывный плачь вдовы, дочери и всех стоявших вокруг женщин… Не сдержался и Павел… Солдаты не плачут, солдаты огорчаются…
Гости с поминок начали расходиться, когда по улицам потянулось сельское стадо и подошло время вечерней дойки. Пока сестрёнка с соседками собирали с длиннющего стола во дворе посуду и остатки еды, прибирали в доме и вокруг крыльца, Павел сидел рядом с мамой на скамеечке у нагревшейся стены дома. Прижав её голову со сбившимся на затылок траурным платком, из-под которого были видны чёрные, без единой седины волосы, Пашка старался её успокоить, пытаясь подобрать нужные слова, но ничего не выходило.
– Мам, ты держись тут без меня. Ты не одна. Рядом Паулинка. Невестой уже стала настоящей. Тебе внуков ещё дождаться надо.
– Эх, сынок, – вытерев кончиком платка слёзы с глаз, отвечала мать, – я-то, может, и дождусь, а вот папка твой уже не увидит никого и никогда. И внуки его не увидят.
На последних словах она вновь сорвалась и начала тихо рыдать,