Миров и Богатый. Крах «Общества мертвых поэтов». Мурат Тюлеев
в этом вопросе опускаться до какао и махорки. Любимой его трапезой была чашечка кофе с дорогой сигаретой у окна, где открывался вид на возню местных жителей.
Руководствуясь правилом «кто спит, тот обедает», наш поэт никогда не отказывал себе в полноценном длительном сне, не особенно вдаваясь в такие мелочи, как вечерний моцион, приготовления ко сну, пижама и т. д. Засыпал он чаще всего сидя, положив голову на кухонный стол, предварительно сбросив с помощью своих черновиков крошки и капельки воды с его поверхности. Иногда сон одолевал его сидящим на диване и плотно прикрывал до утра прежде устремленный в одну точку взгляд. Порой Леонид в изнеможении от усиленной работы мозга падал и засыпал прямо на полу, лишь успевая подмять под голову старый изношенный пуфик. Такое отношение к столь ответственному занятию, как сон праведный, может вызвать насмешку со стороны иных мастеров этого, весьма нужного дела. Леонида, конечно, обзовут оголтелым пролетарием, завсегдатаем ночлежки, свиньей, но факт есть факт: Миров не признавал морфеидальных церемоний, считая сон подобием кары божьей и не запоминая снов, относясь к ним с неподдельным отвращением и раздражением. Даже будучи поэтом, он не понимал, зачем сны необходимо разгадывать, прикупая штабеля гениально составленных сонников, и расспрашивая, что ныне снилось маме, бабушке и крейсеру «Аврора».
Столь непростительные огрехи в воспитании, коими являются наплевательское отношение к общественно-полезному труду, пренебрежение таинственной жизнью желудка и презрение к священнодействию в потной от кошмаров постели, можно было бы простить человеку недалекому, какому-нибудь аборигену или бомжу с далекой свалки, но не одному из гомо сапиенс, именующему себя поэтом.
Но обдав Мирова презрением гораздо большим, пренебрегая его творчеством в унисон тем людям, коих появление в моей книжке пока эпизодично, давайте хотя бы не бросим его на произвол судьбы и проследим, как сложатся его сердечные дела, найдется выход из тотального безденежья и станет уютно его бунтующей душе. Пусть даже дела сердечные пойдут вкривь да вкось, денег не будет ни копейки, а душа так и останется голодной.
9. Белый лебедь на пруду
Все-таки удивительная девушка была Виолетта Прянишникова! Казалось бы, насквозь пропитанная торгашеским духом Станислава Ивановича и хорошо защищенная от сантиментов холодным воспитанием Светланы Николаевны, новая знакомая Леонида со дня встречи ни на минуту не забывала о человеке, обнаруженном ею буквально в трех шагах от своего дома. Эта находка была очень выгодной. С появлением Мирова в жизни Виолетты все стало соответствовать духовному стандарту. Если бы вы спросили девушку до того самого счастливого дня, зачем в ее шкафу столько умных классических книг, для чего она поступила на филологический факультет, и с какой стати считает себя полезным обществу человеком, если книги ее утомляют, институт заметно опостылел, а общество никак не хочет признать