Империя проклятых. Джей Кристофф
свою юность в Сан-Мишоне, украденные мгновения в библиотеке с Астрид и Хлоей. Моя возлюбленная была первой, кто обнаружил имя крови Эсани, скрытое на страницах давно забытого бестиария. Но в той книге моих предков описывали другим словом, гораздо более мрачным.
Каннибалы.
– Все прояснится, chérie, – пообещала Селин. – Мы знаем, что у тебя есть вопрос-с-сы. Но в залах мас-с-стера Дженоа мы обретем убежище, а ты – ответы, которые ищеш-ш-шь.
Диор дрожала от холода, оглядываясь по сторонам.
– Очень н-надеюсь, что он не слишком расстроится, когда мы постучим в его дверь. Похоже, он приложил н-немало усилий, чтобы избежать гостей.
Глаза моей сестры замерцали.
– Твой виз-з-зит будет подобен визиту ангела с небес-с-с. Если бы ты только знала, что он для него значит на с-с-самом деле.
Я кивнул, барабаня по рукояти Пью.
– Только пока мы понимаем друг друга, сестра.
– Прекрасно, – ответила она. – Брат.
Воздух между всеми нами потрескивал от напряжения, недоверия и мрачных предчувствий. Если это путешествие окажется затеей дурака, значит, я скоро улягусь в могилу дурака. Но тут Диор моргнула и выпрямилась в седле.
– Феба вернулась! – радостно вскрикнула она, и ее улыбка разогнала тучи над головой.
Я прищурился, вглядываясь в слепящий снегопад, и, oui, наконец увидел закатную плясунью, возвращавшуюся с разведки. Феба, как и неделю назад, приняла облик зверя и теперь, ржаво-красная, рассекала окружающую серость, словно меч. В какой-то мере благодаря темной магии львица, казалось, мало страдала от стихии: несмотря на вес, она легко прыгала по снежному покрову, не проваливаясь в него и не оставляя за собой следов. Диор закричала и, улыбаясь, помахала ей рукой.
На первом этапе нашего путешествия эта парочка ехала вместе, и, боюсь, это не сильно помогло Диор избавиться от несчастной влюбленности. Но, оборачиваясь в зверя, закатная плясунья и двигалась быстрее, и видела острее. И хотя Феба выглядела не очень радостно, когда мы добрались до Найтстоуна, но на привале у костра она сбросила с себя всю одежду.
– Вскоре увидимся, – пообещала она и убежала голой в темноту.
Я слышал удаляющиеся шаги, слышал, как изменился темп, будто там, где когда-то шли две ноги, теперь ступали четыре. И после этого мы видели только львицу – кроваво-красную тень на пепельно-сером снегу.
По правде говоря, мне это показалось странным, но за оставшуюся часть нашего путешествия Феба ни разу не обратилась в человека, чтобы перекинуться с нами хоть словом. Ее манеры были сродни манерам большой кошки, когда та здорова: мгновенье назад она была теплой и игривой, а в следующую минуту совершенно отчужденной. И, глядя в ее золотистые глаза у костра каждую ночь, мне было трудно поверить, что внутри нее вообще была женщина. После восхода солнца она уходила на несколько часов, иногда на целый день, но всегда возвращалась в сумерках и спала рядом с девушкой, которую поклялась защищать ценой своей жизни.
Диор спрыгнула со спины Пони, пока Феба бежала к нам, и рассмеялась,