Водовороты Судьбы. Ксения Казакова
бойся, детка, с нами Господь, – и бабушка снова стала молиться и петь свои псалмы. От этого было еще тоскливее и показалось, что больше уже никогда не станет светло и радостно. Она почти не слышала, что там шепчет бабушка. Стало совсем темно, как ночью. Глядя на огонек керосиновой лампы, Наталка думала: «А как же мама с папой? Как они в такой тьме? Они же не найдут дорогу домой. И вернется ли солнышко?» Из оцепенения ее вывел голос бабушки:
– А самый страшный враг людей, внученька, который против Бога, это Ленин, – продолжала свой, прослушанный Наталкой рассказ, бабушка.
Девочка медленно отстранилась от нее и, забыв про затмение, вскрикнула:
– Ты что такое говоришь? «Этого же нельзя говорить! Это же Владимир Ильич! Он же нам счастливую жизнь дал! Он нас от богатых избавил, бабушка, ты что! Ты что!!! Ты все говоришь неправду! Значит, и про Бога ты говоришь неправду! Я тебе не верю! – кричала она.
А бабушка, испугавшись такой реакции внучки, ее слов, крестилась и просила у Бога прощения за несмышленого ребенка.
Солнышко вернулось. Но в жизнь Наталки с этого дня прочно вошла печаль.
В этот день с работы не вернулся отец. Мама, рыдая, читала бабушке телеграмму из города, куда отец уехал в командировку. Писали, что он в больнице. В тяжелом состоянии.
После инсульта отец прожил два года. С бабушкой он спорил еще более ожесточенно.
А она, с болью глядя на молодого человека, ставшего инвалидом в возрасте Христа, пыталась объяснить, что не Бог несправедлив с ним, а люди. Что не прошли даром ссоры с родителями, тяжелая работа, бессонные ночи. Что не прошло даром его неверие и кощунственные разговоры. А Наталка слушала, вспоминая то затмение, в которое она тоже усомнилась в бабушкином Боге, и все больше ей казалось, что это и ее вина в отцовом горе.
Как могла, жалела она отца. На праздник 8 марта, посвященный мамам, Наташа пригласила его в школу. Он долго отказывался, объясняя, что там будут только мамы. А потом, уступив, нарвал цветов в саду и, взяв в одну руку букет и палочку, с которой он ходил теперь, пошел с ней. Там были удивлены гостю, но с благодарностью приняв поздравления от имени мужчин, пригласили на маленький концерт, подготовленный детьми.
Наташа как будто чувствовала близкую разлуку и не отходила от отца. А он складывал стопкой свои любимые книги и говорил дочери:
– Это тебе. Подрастешь, читать будешь.
Диккенс и Конандойль, Вальтер Скотт и Хемингуэй. Они уводили его в эти дни от осознания нагрянувшей беды.
Однажды ночью девочка проснулась от грохота. Мама спустилась в погреб и ахнула. Там оборвалась полка с зимними заготовками и стекло вперемешку с повидлом, томатами, салатами и прочими заготовками оказалось на полу. Полочку смастерил отец одной здоровой рукой. Как смог. Мама тихо плакала, а отец, сжав челюсти до боли, произнес:
– Это не горе, Клава. Горе – это когда человек умрет.
В комнате, где приехавший врач оставил отца умирать, горели свечи.
– Мы здесь уже ничем не можем помочь, – сказал он матери. – Это тромб. И