Хранитель долины Сидэ. Ника Лемад
уже больше ваши, чем наши. Теперь хочу знать, что с ними теперь делать.
Амедео, сообразив, что окончание ночи ему светит провести в нелепых беседах, зашипел, показав свой настоящий лик. Злобно, рассерженно исказились плавные до этого черты.
– Не слежу, кто чем занимается, – оттолкнулся от дерева, выпрямился. – И, поверь, те несмышленыши интересуют нас прежде всего с точки зрения покоя. Дети ничего дать не могут, поэтому держи подальше их, если хочешь уберечь.
2. Обремененные чужой виной
О том, что она отличается от мальчишек деревни, Тай знала всегда, но только к восьми годам поняла, насколько серьезны эти отличия, и что никакими усилиями и драками их ей не преодолеть.
С самого детства видела она лишь ограничения, коротко стриженные волосы и невзрачные штаны с рубахами, вечно грязные и рваные после потасовок с соседскими ребятами, тогда как Йена заплетала в длинные косы цветы и носила яркие платья, а те же мальчишки, что лупили Тай, сестре приносили леденцы и топтались под окнами. Множество раз Тай втайне от мамы и бабушки расчесывала пряди сестры, ласкающие огрубелые пальцы легчайшей золотистой паутиной, и с досадой ерошила собственные вихры, короткие и оттого завивающиеся в кольца. Намокнув от пота после очередной драки, они делали ее похожей на барашку. А взгляды, которыми одаривали соперники после того, как их разнимали, существенно отличались от получаемых Йеной. Это выводило из себя и заставляло бить жестче.
Она была меньше, легче и гибче деревенских детей, с которыми ввязывалась в драки. Они насмехались и издевались, задирали и пакостили. Тай осваивала хитрость, поняв, что силой их не одолеть. Стиснув зубы, роняя из рук палку от усталости, раз за разом разбивала лоб и на собственных ошибках училась искать слабые места, а после еще и пользоваться ими. Мелек, ребенок старейшины Огия, сурового дяденьки с тяжелым взглядом и еще более тяжелой рукой, из всех ребят казался самым приятным и не столь злобным. Тай множество раз ловила себя на мысли, что хотела бы не валяться с ним в грязи, пытаясь оторвать его руки от своей шеи, а посидеть на берегу запруды, за полосой деревьев, и просто помолчать. Поговорить. Чтобы он приобнял за плечи так же, как делал это с Йеной. У него в глазах среди болот прятались коричневые точечки; Тай разглядела их, когда Мелек набросился и свалил их двоих на землю, а пока заглядывалась, он разбил ей нос. После извинился, смущенно как-то, и глянул на Йену, хмурящую брови. Сестра долго потом отворачивалась от Мелека, сердясь за брата, а сам Мелек пытался исправиться, в итоге их бои с Тай стали походить больше на тренировки, а не на избиения.
Однако это не изменило того факта, что Тай была для всех мальчишкой. Недоразумением, бледной тенью сестры.
Они были одинаковы. Те же глаза, прозрачные, как небо, тот же удлиненный овал лица, один цвет волос, схожая плавность движений, из-за которой Йеной восхищались, а Тай гоняли с большим усердием, полагая, что мальчику негоже расти таким тщедушным, готовым свалиться от любого тычка. И цветами восхищаться зазорно, как и млеть от пения птиц.
И