Трамвай отчаяния 2: Пассажир без возврата. Алексей Небоходов
уже не так, как прежде. Раньше он анализировал, а теперь искал уязвимость, возможность повернуть ситуацию в свою пользу.
Аурелиус, наконец, оторвался от пустой точки в пространстве и посмотрел на них.
– Мы даже не знаем, с чем имеем дело, – тихо сказал он, но в этих словах не было растерянности. Это был факт, с которым они теперь должны были работать.
Тиканье часов продолжало отбивать ритм. Время, которое они не могли себе позволить терять, уходило.
Тишина, заполнившая зал, больше не казалась привычной. Она давила, оседала на плечах, заполняла собой каждый уголок помещения, напоминая о том, что только что произошло. Их лишили власти. Лифтаскар больше не видел в них ключевого звена, не доверял им решать вопросы, которые веками находились в их ведении.
Раймонд провёл рукой по лицу, словно стирая остатки прошлого разговора, а затем перевёл взгляд на Симеона и Аурелиуса. В их глазах читалось одно и то же: понимание того, что они больше не контролируют ситуацию.
– Мы вышли из доверия, – тихо произнёс Раймонд, сложив руки на груди.
Симеон не сразу ответил. Он сидел, глядя в пустоту, будто пытался мысленно вернуться в несколько минут назад, проанализировать каждую деталь, найти точку, где они упустили контроль.
– Выбор новой демоницы всегда оставался за нами, – наконец произнёс он, голос его был глух, наполнен не просто холодным анализом, но редким оттенком настоящего раздражения. – Сотни лет этот вопрос решался здесь, в этом зале. Мы выбирали, мы утверждали, мы направляли.
Аурелиус тяжело выдохнул, откинулся в кресле, сцепил руки на животе, будто обдумывал произошедшее не как политик или стратег, а как хирург, осматривающий больного перед неизбежным разрезом.
– Они решили сделать это без нас, – проговорил он, в его голосе не было удивления, только осознание. – Лифтаскар больше не спрашивает нас, не ожидает подтверждения. Они сами решают, кто станет новой владычицей.
Раймонд медленно кивнул.
– Это означает одно, – он говорил жёстко, чеканя слова, чтобы они не распались в воздухе без твёрдой формы. – Мы потеряли их доверие.
Симеон чуть приподнял уголки губ, но это не была улыбка. Скорее, выражение человека, который осознаёт, что только что оказался в ловушке, но пока не готов с этим смириться.
– Потеряли доверие? – его голос стал тише, но в нём звучало что—то похожее на горечь. – Они не только лишили нас выбора. Они фактически исключили нас из процесса, который мы контролировали сотнями лет.
Раймонд сделал короткий, резкий жест рукой, отбрасывая эту мысль, как надоедливую муху.
– Они считают нас ненадёжными. Они видят, что сеть рушится, что наши люди исчезают, что бордели больше не работают как прежде. Они хотят вернуть контроль в свои руки.
Аурелиус покачал головой.
– Если бы они просто хотели вернуть контроль, они бы дали нам шанс исправиться, дали бы нам новые указания. Но они этого не сделали. Они пришли сюда не за советом, а с уже принятым решением.
Он