Поющая сталь. СанаА Бова
тогда, издалека, с мёртвых звёзд, донёсся звук.
Это не был голос. Не было ни слова, ни мелодии. Лишь нечто иное – зыбкий шёпот, выползший из самого безмолвия, перетекающий через пространство и время. Будто сам мир пытался предостеречь о своём конце.
Холодный, вязкий, этот звук тянулся, как надвигающаяся буря, что не находит выхода. Он пронизывал воздух, впитывался в кровь, оседал в каждой клетке тела. Его невозможно было разобрать, но его можно было почувствовать. Он не имел формы, но нёс в себе всепоглощающее зловещее присутствие. Никто не мог сказать, откуда он явился. Но каждый знал: он пришёл, чтобы остаться.
Тёмная фигура в мантии застыла, её взгляд был устремлён в пустоту, туда, где горизонт уже дрожал под натиском сгущающейся тьмы. Свет ещё не угас, но она уже простирала к нему свои невидимые руки, готовясь поглотить, растворить, подчинить. Он знал, что это значит. Знал, что начало пути нельзя остановить.
Когда он заговорил, его голос был спокоен, но в этой размеренности звучала обречённость, несущая в себе весь ужас надвигающихся событий:
– Они проснулись.
С этими словами он исчез, растворившись в ночи, став её частью. Лишь слабый отголосок шагов ещё некоторое время эхом отдавался в пустоте, точно последний звук уходящей эпохи. В этот миг исчезло всё – свет, время, даже воздух казался застывшим. Он ушёл, но мир помнил его присутствие. Оно жило в земле, в шёпоте ветра, в вибрациях эфира, дрожащих в самой ткани бытия.
Меч «Поющий» по-прежнему покоился на земле, словно забытое оружие, но его песня становилась всё громче. Её звучание было пронизано неведомым злом, древней силой, которая звала. И этот зов становился невыносимым – гулким, пронзительным, будто сам мир трещал под его напором. Это была не просто мелодия, это был предвестник неизбежного. Даже оставаясь неподвижным, меч перестал быть просто предметом – теперь он стал голосом вселенной, зовущим тех, кто должен был прийти.
В далёкой деревне юноша проснулся среди ночи. Он не знал, почему, но ощущал странное тепло, разгорающееся в груди. Оно было живым, зовущим, непреодолимым. Сердце его забилось быстрее, будто подчиняясь ритму той же силы, что переплеталась воедино со светом и тьмой. Внутри зародилась тревога, глухая, но настойчивая, как дыхание грядущей бури. Он не знал, что его путь уже начался, что невидимые нити судьбы уже сплели для него предназначение. Он не ведал, что будет дальше, но душа его уже откликнулась.
В глубинах Аштара, среди древних пустошей, тьма зашевелилась. Её пробуждение было незаметным, но каждая частица этого мира ощутила её движение. В руинах древнего храма проявился силуэт – тёмный, скрытый в сплетении судьбы, его очертания расплывались в дрожащем воздухе, словно сама реальность не могла принять его присутствие. Это было нечто большее, чем просто человек. Это было воплощение Хаоса, первозданной тьмы, что жаждала разрушения.
И мир замер.
Тишина застыла над землёй, как если бы вселенная на миг задержала дыхание, чувствуя, как