Ночь, когда погасли звезды. Андрей Колокольников
мантикоры исходил запах крови, а в рядах зубов рыцарь заметил застрявшие обрывки одежды.
Чудовище, с остервенением клацая зубами, постаралось подняться, но Дотран, подобно тарану, врезался в него, издав исходящий из глубины души волевой крик. Шип в центре щита вонзился в плоть, а лапа с застрявшим мечом не выдержала и подкосилась. Раздался громкий хруст, не уступающий треску сокрушенных деревьев.
Ловкий не по возрасту старик, закрыв лицо накидкой, вонзил клинок в глаз мантикоры. Когда чудовищный крик затих – тело еще продолжало брыкаться. Меч вместе с рукой глубоко пошел в плоть монстра. Алген чувствовал, как кровь слабо, как какой-то неприметный сорняк, жжет руку через перчатку.
Как только движение хвоста прекратилось, великан кинулся к брату. Его щит разлетелся на мелкие осколки, металлические части превратились в бесформенные обломки, а нагрудник повреждения нагрудника заставили Дотрана схватиться за голову и испустить протяжный стон.
– Идиот! – закричал он. – Кто язык мне отрезать будет, рожа ты конская! Кого я за гриву дергать буду, гад? – дрогнул громкий голос.
Аркан едва дышал, губами, хватаясь за воздух. Друг потянулся снять с него шлем.
– А ну не трогай его! – запыхавшись в спешке, приказал наставник.
Здоровяк тут же убрал руки за голову, прикусив верхнюю губу.
Старик снял с себя шлем и, отшвырнув его в сторону, командным голосом произнес:
– Приведи лошадей.
Дотран растерянно взглянул на Аркана, но Алген, размахивая руками, быстро повторил приказ и прогнал его.
Старик не мог сказать, удастся ли спасти подопечного, но смело мог заявить, что, несмотря на происшествие, преследование прошло слишком легко. Он не был уверен, везение это или что-то иное, но знал, что основные потери рыцари всегда несли из-за засад, характерных для этих существ.
В его глазах мантикора вела себя странно с самого начала и до самого конца. «И все же, – подумал он, аккуратно вливая в рот Аркана целебное зелье, – все прошло слишком хорошо».
Ная шла за Тилозиром, погруженная в свои мысли. Казалось, он совсем не знает усталости и не сбавляет шаг ни на минуту. Несколько раз девушка спрашивала учителя, почему они не взяли лошадей или хотя бы повозку, но тот лишь вздыхал и отмахивался. Радовало хотя бы то, что ей удавалось не отставать.
Каждый раз, когда волшебница смотрела на учителя, она вспоминала его встревоженное лицо. Охота на ведьм показала ей, насколько беспомощной она может быть, а единственный, с кем она чувствовала себя в безопасности, был в смятении. Это удручало и заставляло ее быть втройне внимательнее, чтобы прийти на помощь, если она потребуется.
Волшебник же шел с высоко поднятой головой и мычал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, похожую на колыбельную. В руке он крутил золотой стреловидный амулет – это помогало отвлечься от размышлений об испытанном в таверне чувстве.
Тилозир внезапно остановился.