Нарцисс в раю. Рамиз Гаралов
помимо этой дерзкой мысли в моей голове по соседству с ней ютились куда более пессимистичные и грустные думы. Страх перед бытием превращает человека в хозяина распивочной, если верить Батаю; я вот тоже из-за этого самого страха оказался тут в своем теплом насесте. Для многих вполне естественно иметь свое гарантированное местечко в каком-то дерьмовом закуте вместе с достаточной порцией хлева у рыла, тем же, кто еще на заре своей жизни имел наглость метить чуть выше, живется сложнее чем остальным.
Я отпил глоток отвратительно-холодного пресного кофе и набрал секретаршу:
– Фидан, подойдите сюда на минутку.
Она вошла в кабинет, на мой взгляд, несколько вальяжно; где только они умудряются находить этих дур? У этого пустобреха Эмина просто уникальный талант нанимать на работу всякий сброд. Ничего, с ним я тоже разберусь скоро, chaque chose a son temps, как любят говорить французы.
– Фидан, почему вы налили мне холодный кофе? Это, кстати, второй раз за несколько дней. Возьмите эту бурду и налейте мне нормальный кофе! Буду вам очень признателен! И принесите мне нормальные конфеты, эти раффаэло уже третью неделю здесь валяются!
Она виновато покосилась на меня и принялась извинятся. Не очень, правда, старательно и раболепно. Я оборвал ее на полуслове и велел убираться.
Тем временем я все копошился, пиша ответ на email одного нашего знакомого в Deutsche Bank’е; произошла досадная заминка по одному нашему совместному проекту и надо было заверить его в том, что все идет по плану и серьезных проблем нет. Пару раз подправил пару, показавшихся мне чересчур чопорными предложений, вставил дежурные фразы типа Liebe Grüße aus Baku и понадеялся на то, что он не будет больше меня доставать своими неуместными и дебильными вопросами.
Подумал было о том, какой костюм надеть на сегодняшнее день рождения тестя и о тосте, который надо будет произнести; его любовь к лести неплохо гармонировала с моим умением говорить каждый раз то, что он великодушно сочтет за комплимент, а другие вокруг за самое что ни на есть бесстыдное холуйство. Поэтому, произнося тост, я смотрю ему прямо в глаза, а потом, садясь, пару секунд смотрю в свою тарелку и лишь потом небрежным поворотом головы обвожу глазами весь зал, чтобы увериться в успехе моей репризы.
Невзначай вспомнил о купленной недавно книге, трактате Чжуан Цзы; его имя впервые услышал лет десять назад в притче про бабочку в «Чапаеве и Пустоте». Надо почитать на днях, может даже сегодня перед сном.
Ход моих мыслей прервал звонок секретарши.
– Эмин муаллим хочет с вами поговорить, вы могли бы к нему зайти?
– Скажите ему, что я сейчас занят. Пусть зайдет ко мне через полчаса.
Эмин вошел пару минут спустя, и по его озабоченному виду я понял, что что-то не так.
– Слушай, нам надо кое-что серьезно обсудить. – его широкий, лысый, испещренный рядом горизонтальных морщин лоб блестел, а взгляд бегающих туда-сюда махоньких круглых глаз, казалось, был немного растерянным. Он имел