Синдром раздражённого кишечника. Марина Сергеевна Рябова
к слегка приподнятым плечам. И её плечи! Виктория надела длинную чёрную юбку и кофточку, открывающую ключицы и плечи, ещё не упустившие своей полноты. Александр не был уверен, что что-то подобное можно носить в школу и можно надевать не для привлечения к себе внимания, но она явно носила эту кофту и это пальто не для парней, не для чужих взглядов, а для чего-то своего.
А саму Викторию все испугались. Никто не заговорил с ней кроме Татьяны, которая не знала, как себя вести с подругой ни живой, ни мертвой, но ещё более похорошевшей. Бледность Виктории страшила больше всех Антона, он вдруг увидел, как она восполняет свои силы, отнимая их у Татьяны, и после этого смотрит на него взглядом надменным и самолюбивым. Антона как никогда стала злить Виктория.
Был урок литературы. К доске вышла Марина Ибрагимова. Она в толстых очках и мешковатой одежде невысокая, худая и холодная как спица с короткими жидкими платиновыми волосами и болотно-зелёными глазами начала читать наизусть стихотворение Тургенева в прозе “Порог”. И, несмотря на свою незначительную внешность, читала так, что даже Виктория стала прислушиваться к её словам.
“– О ты, что желаешь переступить этот порог, – знаешь ли ты, что тебя ожидает?
– Знаю, – отвечает девушка.
– Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?
– Знаю.”
Голос её летел в глаза каждого, и чёткая картина вставала перед ними. Русская девушка, окруженная холодом, стоит у высокого порога громадного здания и решает свою судьбу. Никто её не отговаривает, но ей рассказывают обо всём скверном на выбранном ей пути к своей вере.
“– Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.”
Вся она рассказывала историю человеческого выбора, порога, перед которым стоит эта русская девушка, следующая тому, во что она верит. В классе стояла такая тишина, какая может быть только в присутствии всех трёх завучей. Маленькая Марина говорила так громко и чётко сильно и поэтично, будто сама испытала это. И все поверили её словам.
“– На безымянную жертву? Ты погибнешь – и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!
– Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.
– Готова ли ты на преступление?
Девушка потупила голову…
– И на преступление готова.
Голос не тотчас возобновил свои вопросы.
– Знаешь ли ты, – заговорил он наконец, – что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?”
“Знаю”, – мысленно произнесла Виктория, и мелкая слеза протекла по её лицу. Она не знала, от чего так тронуло её это произведение, почему она вдруг запылала внутри и позволила чувствам увидеть этот мир, и этот класс, и эту маленькую Марину. Она и не знала, от чего вдруг увидела одноклассницу такой большой и важной, счастливой и сильной и почему стала ей завидовать.
“– Знаю и это. И