Синдром раздражённого кишечника. Марина Сергеевна Рябова
он рисовал обидные карикатуры на учителей на доске, если его просили показать на карте Германию.
И только учитель математики не смирилась с невоспитанным мальчишкой, рисовавшим на её важных уроках. Она недавно вышла из больницы и была поражена таким поведением нового ученика, посмотрела на его бывшие оценки в лицее и ужаснулась – по геометрии и алгебре пятёрки, а он не может решить элементарное квадратное уравнение.
– Краснов, ты же отличником был, почему не справляешься здесь? – спросила она.
– А мне всегда оценки за красивые рисунки ставили, – отвечал он, не краснея.
Александр стоял у доски, пытался вспомнить хоть что-то из курса десятого класса, но он больше года не ходил в школу, и вряд ли тригонометрические формулы так важны для него, что действительно когда-то зацепились в светлой головушке. В первую секунду знакомства с Ириной Васильевной его поразили её глаза. А дело было в том, что у неё не было зрачков, точнее сказать они-то были, но из-за яркого голубого света радужки эту малюсенькую чёрную точечку нельзя разглядеть. Словно слепая она светила своими глазами, строго осматривая учеников, приближаясь к ним и страша их. Но собой Ирина Васильевна была хороша, даже не смотря на эту отпугивающую деталь. У неё был ровный тонкий нос, чёрное каре, правильные тонкие губы и куриные худые ножки.
– За красивые рисунки… – Ирина Васильевна вздохнула, увидев улыбки в классе. – Да как же вы не понимаете? Вам что себя не жалко, своих родителей не жалко? – Она встала перед классом и с удивлением и горечью стала смотреть в глаза каждому. – Вам что и своих детей не жалко? Вы же на них такую страну оставите без специалистов, без умных людей. Оставите их умирать в таком мире. В стране нет ни сантехников, ни электриков, на заводах фрезеровщикам по семьдесят лет, потому что никто не может стать специалистом, потому что идёт массовая деградация. Работать никто не хочет, учиться никто не хочет. И вот стоит Саша у доски, улыбается, говорит, ему оценки ставили за рисунки, и я понимаю всё – безнадёга. А вот вы представьте: вам попадётся врач, у которого знания в медицине будут такими же как ваши знания в математике. Представили? Страшно? А вот мне очень страшно.
Все молчали. Ирина Васильевна задыхалась от своей речи и понимала – нет никакой надежды, исправить нынешнее поколение, начала думать о том, что сама сделала не так в этой жизни, из-за чего её ученики стали такими. Ей казалось, что никто не учился и результаты ЕГЭ по математике не такие высокие, потому что дети отупели, а она постарела и ничего уже не может исправить. Потом она вспомнила про своего мужа, который когда-то умер из-за врачебной ошибки, а потом повернулась к Саше. Он рисовал на доске её портрет.
– Я ведь не могу в ваши головы знания положить. Вот просто не умею. Я и детей-то не учу, никто не умеет. Я вам просто даю знания, а вы сами должны с ними что-то делать и если не хотите, то не надо, мы всё равно все умрём, ничего не сделав, никем не став. И будете вы на работе какой-нибудь сидеть, ненавидеть