Синдром раздражённого кишечника. Марина Сергеевна Рябова
какое-то время у него получилось пошатнуть мрачный режим, свершив революцию давшую улыбку детям.
Самым большим его достижением стал конец недвусмысленных выражений учителя русского языка и литератур. Полноватая, громковатая с плутовскими миленькими глазками и длинными рыжеватыми волосами Анжелика Валерьевна часто затрагивала личные темы учеников, подшучивала над ними, а после наблюдала за краснеющими лицами. Однажды обсуждая “Старуху Изергиль” она вызвала к доске Иру Решетникову и начала расспрашивать её о том, можно ли жить как главная героиня рассказа. Александр заметил, что одноклассница у доски чуть ярче накрашена, нежели остальные девушки и, решив защитить её, сказал, обратившись к учителю:
– Вы в молодости наверно тоже были как она. Очень красивой я имел ввиду. – Смешки класса пришли через время. Анжелика Валерьевна только захлопала карими глазками, а Ира ему улыбнулась.
Александру меньше всего нравился класс русского языка и литературы. Во-первых, он ненавидел жалюзи, а они висели ещё и в очень неприятных оттенках: ярко-жёлтый и болотисто-зелёный. Во-вторых, развешенные картины: пейзажи и только один портрет. И если безвкусные речки и леса он мог простить, то совершенно бездарную репродукцию “Княжны Таракановой” – нет.
Это единственная картина в жанре историческая живопись, которая понравилась ему. Причинами этого были и красота, и смысл картины, и сама история этой женщины и художника.
Ему в ней нравилось абсолютно всё, особенно то, что картина была не о женщине, принимающей смерть, а о самом художнике. Ни один оттенок не говорил о захватывающей истории красивой авантюристки. Флавицкий писал о покидающей его жизни.
Это шедевр живописи и, узнав об истории и Флавицкого, и загадочной интриганки, Александр ещё больше влюбился в картину. И однажды, увидев репродукцию, где женщина повержена горем, он снял её, унёс домой и через три дня принёс Анжелике Валерьевной новую, правильную, по-настоящему красивую, рассказал ей, в чём смысл картины, и та стала лучше к нему относиться и даже перестала ехидничать с учениками.
Но это нововведение не распространялось на единственную парочку в классе. Татьяна и Антон всё ещё находились под прицелом её плутовских глазок, хоть и стреляли они теперь крайне редко. Татьяна, кстати, не заметила нового ученика. Заваленная учёбой она стала всё свободное время думать о здоровье Виктории, которая не говорила в какой больнице лежит и не позволяла кому-то приходить к ней. Это пугало девушку ещё сильнее, чем обычные приступы Виктории. Александр в свою очередь тоже ни разу не взглянул на Татьяну – слишком она обычная. Но в один день Антон не пришёл на два первых урока и Александр подсел к одинокой Татьяне, так как у него не было учебника. Тогда-то она его заметила. Сидевший у открытого окна, ласкавшийся с ветром, усмиривший температуру вокруг себя, он блистал на солнце. И он тогда заметил её. Яркие мазки света освещала её большие карие глаза, и они, словно янтарь в мёде, засияли, как и волосы, разлетевшиеся тонкой