Роза и Тень. Ксения Анатольевна Изотова
не успело отдохнуть после вчерашнего марафона, но и привыкнуть к нагрузке не успело. Я шла не жалуясь, но каждая клеточка болезненно ныла. Алексу было не легче, и только молчаливая взаимная поддержка помогала нам не сдаться. Ближе к вечеру лес расступился, и дорога потянулась через поля, где смутно белела инеем сухая солома. Стало ещё холоднее. Ветер, до этого разбивающийся о мощные стволы, налетел на нас со всей силой. Он срывал с плеч плащ, пробирался под одежду, заставляя стучать зубами. К ночи в воздухе начали летать белые мухи. Я подставила ладонь, и на неё тут же упала снежинка. Таять она не спешила, за целый день пути мои руки совершенно окоченели. Я раздражённо сдула снежинку прочь и огляделась. Следующая лесная полоса смутно темнела на горизонте, не стоило и надеяться добраться до неё в ближайшие часы. Значит, ночевать придётся прямо в поле.
Неподалёку от дороги мы отыскали овраг, по дну которого струился ручеёк. Там было сыро и пахло гниющей растительностью, зато стенки оврага защищали от ветра.
– А как мы разожжём костёр? – спросила вдруг я. Голос дрогнул, когда я поняла, каким будет ответ.
– Никак, – хмуро ответил художник.
Позже, вспоминая это путешествие, я удивлялась, как мы вообще выжили. Я привыкла к бедности, но в Цирке всего было тепло и сытно. Не деликатесы, но щедрый ломоть мяса с хлебом у меня был всегда, а рядом с тесной комнатушкой горел огонь в печи. Я никогда не покидала города, не знала ничего о бродяжьей жизни. Познания Александра были чуть шире, но и они ограничивались выездами на охоту и ночевками в уютных охотничьих домиках или крестьянских избах.
В ту ночь мы разожгли жалкий костерок из сухой травы. Тепла он дал чуть, да и сгорала солома за считаные секунды, но стало хоть немного уютнее. Вспомнив о волках и лисах, которые могут бродить по полю ночью, я начаровала на его месте иллюзорное пламя, когда трава превратилась в пепел. Алекс заулыбался было, потянулся к костру, но увы, морок согреть не мог.
– Может, хоть зверей отпугнёт, – пожала плечами я.
– Он погаснет, когда ты уснёшь?
– Не знаю, – призналась я. – Постараюсь удержать.
Я не могла сказать этого художнику, но последнее время иллюзия на моих глазах за ночь не исчезала, хотя раньше приходилось наколдовывать новую каждое утро. Может, и костёр удержится.
Александр прижал меня к себе спиной, обвил руками, уткнулся носом в макушку. От его теплого дыхания по спине побежали приятные мурашки.
– Спи, – велел художник.
Я постаралась заснуть, но то ли из-за холода, то ли из-за близости Алекса сон не шёл. Алекс тоже не спал, я чувствовала слишком легкое давление его рук на плечах, тихое, не сонное дыхание. Я поёрзала, попытавшись устроиться поудобнее. Бесполезно.
– Не спится?
Я промычала что-то утвердительное в ответ.
– Надеюсь, завтра переночуем под крышей, – вздохнул мужчина. – А пока расскажи мне о себе, раз всё равно не спишь.
– Что ты хочешь знать?
– Всё, – смех художника скользнул тёплой волной по моей шее,