Со щитом или на щите.
на восток
Мы с Михаилом Болумеевым ехали в одном купе плацкартного вагона – седьмого. А в шестом, через вагон-ресторан, находились наши товарищи по команде, бывшие собровцы капитан Тимофей Зуев и лейтенант Глеб Фролов.
Местом нашего прибытия был Ольмаполь. Город, в котором я родился и вырос и который во многом определил мой жизненный путь, включая осуждение на пятнадцать лет колонии строгого режима. Туда же в тот же день утренним авиарейсом должен был прилететь и наш старшой, полковник в отставке Дмитрий Иванович Лошкарин.
Меня не покидали мысли о генерал-майоре Храмове, которого нам надлежало спасти от гибели, предначертанной ему высокими функционерами.
Около месяца назад военный суд, состоявшийся в Ольмаполе, приговорил его к десяти годам заключения. По сфабрикованному, как я уже упоминал, обвинению в финансовых махинациях.
В моём представлении вся государственная машина обрушилась на возмутителя спокойствия, надумавшего вынести сор из избы.
Уголовное дело на генерала было заведено спустя недолгое время после того, как он предпринял решительные действия по разоблачению армейских мошенников с большими звёздами на погонах, высших офицеров, наделённых широкими полномочиями и расхищавших многомиллиардные суммы.
На украденное строились дворцы заграницей, преимущественно в Европе и Северной Америке, покупались самолёты, яхты, способные бороздить океаны, заводились роскошные любовницы, словом, налаживалась замечательная райская жизнь, наполненная удовольствиями и снобизмом.
Инициаторами судебного процесса над Храмовым и стали те самые военные чины, которых он обвинял в обогащении на казённых деньгах.
Даже будучи осуждённым, генерал продолжал оставаться опасным для участников хищений. Все они могли жестоко пострадать за провёрнутые ими финансовые аферы. Крушением служебной карьеры, отъёмом накопленных средств, а кому-то и посадкой на длительные сроки. Такие примеры не были редкостью. Обычно это происходило, когда расхитители действовали самостоятельно, без ведома более высоких должностных субъектов, от которых во многом зависели, и не делились с ними наворованным.
Поэтому – по информации, полученной Лошкариным из достоверных источников, – его намеревались убить на другой день после этапирования в колонию строгого режима «Полярный медведь», расположенную на северо-востоке Сибири, недалеко от базальтового плато Путорана, по другую, левую сторону нижней части Енисея. Убийство должно было выглядеть как несчастный случай, и всё для его совершения было приготовлено.
«Полярный медведь» – это зэковский лагерь, в котором мы с Михаилом Болумеевым в своё время отбывали наказания по суду. Он – за разбой, а я – по ложному обвинению в попытке изнасилования несовершеннолетней девушки. И якобы за нападение на полицейских при исполнении ими служебных обязанностей. Хотя на самом-то деле блюстителей порядка я уложил, лишь защищаясь от них, когда они набросились на меня с резиновыми дубинками во время следственного действия в допросном