Либертион. Анна Александровна Тищенко
на ручное управление, – буркнул Тиберий.
Машина выполнила приказ, не забыв сопроводить это действие подробной лекцией о возможных ужасных бедах и несчастьях, которые навлекает на свою голову ее неразумный хозяин, пожелавший отказаться от услуг автоматического шофера. Как только колеса коснулись дорожного полотна, Тиберий с удовольствием положил руки на руль. Каких-нибудь десять минут, и они будут на месте, в пробке провели бы час, не меньше. Но была и еще одна причина, по которой ручное управление было предпочтительным.
– Пол, убери руку.
– Почему-у-у-у?
– Я веду машину. Ты мне мешаешь.
– Мупочка просто хочет сделать приятное своему сердитому пушистику.
– Пол.
– А вот так тебе нравится? – рука Мупочки, уже расстегнувшая молнию на джинсах Тиберия, продолжила свое путешествие.
– Если ты сейчас же не прекратишь, я тебя ударю. Мы в аварию можем попасть.
– Да-а-а! Накажи меня, папочка!
– Я тебя так накажу, что тебе не понравится.
Мупочка надулся и пребывал в таком положении с выпяченной нижней губой на протяжении пяти минут. Тиберий искоса взглянул на него. Отвисшая и будто бы линялая майка с кроликом и надписью: «Если ты не переспишь со мной, я разрыдаюсь». – «Наверняка от какого-нибудь чокнутого дизайнера и стоит кучу денег». Джинсы, специально рваные и выкрашенные так, будто их предварительно обваляли в отходах фабрики по выращиванию крупного рогатого скота, браслет, состоявший из бусин различного социального и материального коэффициента (на кожаном ремешке мирно соседствовали золотые инкрустированные рубинами и бриллиантами бусины, покрытые специальным лаком шарики жевательной резинки и бумажные катышки). Тренд. Загадочный бог, которого Тиберий представлял наподобие жестокого и радикального Молоха. И еще неизвестно, какое божество более свирепо и ненасытно – жертвой Молоха становился один ребенок на деревню, жертвой Тренда становятся все дети без исключения.
– А ты забыл, какой сегодня день, – полным обиды голосом пробурчал Мупочка.
– День? – мысли Тиберия сейчас витали несколько дальше тридцать четвертой улицы, по которой они ехали.
– Да. Сегодня, между прочим, праздник.
– Правда?
Тиберий рассеянно перебирал: день влюбленных вроде бы в феврале, новый год (самый мучительный, право, из-за нелепой веры некоторых, что ровно в двенадцать ноль-ноль надо заниматься тем, чем желаешь заниматься весь год). Что до него, то он бы с удовольствием встречал новогоднюю полночь на необитаемом острове. Один. Ну, или с Лорой, если, конечно, она не читает нотации. А она бы не смогла, окажись она в его власти на этом самом благословенном острове…. Из сладких грез его вырвали сдавленные рыдания. Бросив косой взгляд на ревущего в голос Мупочку, Тиберий вынес безошибочный диагноз:
– У тебя день рождения?
– Да-а! А ты забы-ыл!
– Что ты, конечно, нет. Я даже подарок…
«Черт, что бы подарить?!»
И тут его осенило:
– Пол.