Либертион. Анна Александровна Тищенко
менеджера по продажам бизнес-тренингов, воспарил. – Так может, еще и на открытие выставки Нэйча заедем? Он мой хороший друг!
– Кого!?
– Нэйча, глупенький. Он лидер течения природизма.
– Чего!?
– Ох, ну какой же ты дикий, мой пушистик. Природисты. Это самое модное художественное направление, да. Показывают естественные природные явления, как они есть.
– Показывают фото сияющего солнышка?
– Нет же, Тибби. Какой ты у меня девственный. Ну, Мупочка все тебе покажет. Ну, едем?
Прикинув, что расширение культурной программы математически ведет к сокращению программы романтической, Тиберий охотно согласился.
– А где тебя встретить?
Подобно многим своим сверстникам Мупочка считал обладание машиной тяжким бременем, обузой, ограничивающей его свободу, требующей ответственности и расходов. Зато охотно и часто пользовался машиной Тиберия. Это как иметь любовницу, к которой можно зайти на час, но вот жениться…
– Ах, заезжай за мной, я сейчас в парке Свободы Слова.
– Опять ты к этим фрикам подался? – скривился Тиберий.
– Ничего не фрики. Здесь всегда культурный цвет нации собирается, протестует.
– Лучше б этот цвет нации работать шел. Ну а ты там чего забыл?
– Ой, ну как же, Тибби, тут та-акие люди! И кофе дают бесплатный, и сэндвичи.
– Ясно.
Через полчаса Тиберий подъехал к парку Свободы Слова. В воздухе остро пахло молодой, свежесрезанной травой, на клумбах уже раскрыли свои яркие головки желтые и фиолетовые крокусы, под полосатыми тентами миловидные девушки раздавали всем желающим горячий кофе и минеральную воду. Парк был оборудован всеми удобствами для жаждущих выступить перед публикой. Были тут и высокие, разноцветные трибуны и площадки для удобного проведения митингов и демонстраций. Для аристократии и снобов имелся ресторан, очень дорогой, со скверной кухней и странным, но однозначно провокационным интерьером.
Тиберий прошелся по парку, послушал немного речь пламенного юноши с горящим взором, который призывал слушателей разрушить и сжечь все дотла. Правда, не уточнял, что именно. Особенное омерзение Тиберия вызвала демонстрация борцов за права педофилов. Мужчины и женщины держали плакаты, на которых был изображен младенец Амур, и обычная надпись: «Требуем свободу!»
Наконец он увидел Мупочку, предварительно трижды обознавшись. Очень уж много было в парке стройных мальчиков, облаченных в узкие красные брючки, с лицами, почти полностью скрытыми солнцезащитными очками BigBen. Мупочка стоял в тени разлапистой ели, держа в руках два розовых воздушных шарика в виде сердец, выбранных, очевидно, в цвет щедро украшенных стразами туфель. Завидев Тиберия, он расплылся в ослепительной улыбке и замахал шариками. Сердце Тиберия болезненно сжалось. Два шарика – это плохо. Это же значит…
– Тибби, милый, это тебе! – счастливый Мупочка вручил Тиберию розового