Сабля, трубка, конь казацкий. Степан Кулик
и сын ишака… – мысленно обругал пастух погибшего соплеменника. – Чтоб Аллах прогнал тебя из Садов Благодати поганой метлой! Пусть мангусы[14] пожрут твою душу! Чтоб шайтаны играли твоей головой в чаэвхан!»[15]
От перевозбуждения сын Керима всего лишь на мгновение позабыл, что злых духов ни в коем случае нельзя вспоминать до восхода солнца, и тотчас был за это наказан.
Сперва послышался ровный перестук лошадиных копыт… Чуткое ухо табунщика сразу определило, что это возвращается Фарух, которого молодой господин посылал добить гяура. Но что-то в ходе лошади настораживало. В ее шаге не чувствовалась рука всадника. Как будто животное двигалось по собственной воле, а не направляемое человеком…
Мустафа насторожился, поднялся на ноги и подбросил в костер хвороста. Теперь ему был нужен огонь. Выждал немного, но поскольку конь остановился за пределами света и дальше идти не собирался, табунщик взял в руки горящую ветку и пошел навстречу.
– Фарух, это ты? – спросил, когда смог различить на фоне светлеющего неба силуэт всадника. – Чего молчишь?.. Почему не слезаешь и не идешь к костру? Уснул, что ли?
Соплеменник продолжал таинственно молчать и даже не пошевелился.
– Ну да, ты всегда был горазд поспать… А у твоей карлыгач[16] хода мягкая, как тюк шерсти.
Мустафа поднес огонь выше. Лошадь тут же вскинула голову, встревоженно всхрапнула и попятилась.
– Тихо, тихо… – татарин затоптал ветку и шагнул ближе, желая перехватить узду, и только после этого посмотрел вверх, пытаясь разглядеть лицо всадника.
Лучше б не видел…
У Фаруха (в этом табунщик не ошибся) не было головы. Точнее сказать – он держал ее под мышкой, как дыню.
Мустафа сын Керима не был воином, но стрелять из лука умел не хуже любого охотника. Иначе табун от волков не уберечь. Исторгнутый его глоткой вопль еще звенел в воздухе, а руки привычно выдернули из сагайдака лук и выпустили в чудовище несколько стрел. Вот только зря… Безголовый наездник даже не вздрогнул. Покойника нельзя убить второй раз.
Зато когда одна из стрел выбила из подмышки мертвеца жуткую ношу, и отрубленная голова, упав на землю, покатилась в сторону Мустафы, татарин, не помня себя от ужаса, завопил:
– Мангус! Мангус! – и бросился прочь.
Когда на охоту выходят Пожиратели душ, от оружия спасения нет. Остается лишь бежать со всех ног, умоляя Аллаха только об одном: чтобы те, кто убегает рядом с тобой, оказались менее проворными…
Ничего не соображая от страха, Мустафа не заметил, как наперерез ему метнулся тот самый гяур, которого они казнили лютой смертью. Впрочем, даже если б и увидел – это ничего бы не изменило. Испугаться еще сильнее татарин просто не мог.
Прыжок, разворот, удар… Острая сталь молнией полоснула людолова по горлу, – и несчастливый жених, захлебываясь кровью, упал на землю. Сделав красавицу Гюльнару вдовой второй раз…
Заполошный
Злые духи (
Игра, прародительница поло (
Ласточка (