Бал жертв. Понсон дю Террайль
политическими делами, а не вашими любовными интригами.
– Моими любовными интригами?
– А то как же?
– Ах вот вы как считаете?! – задыхаясь от бешенства, прошептал Баррас.
– Ведь вы ушли с бала под руку с Марион.
– Это правда.
– Что же в этом удивительного в самом деле, что гражданин директор увлекся на несколько часов прелестной цветочницей? И увел он ее в таинственное убежище. Думаю, вы понимаете, что полиция не станет беспокоиться из-за такой безделицы.
– О! Ну а в конце-то концов…
– Когда же полиция займется вами и нами, мы, возможно, уже поймем друг друга.
– Но кто же вы?
– Вы это узнаете после.
– И вы меня везете в Париж?
– Да.
– Для чего?
– Мы везем вас на бал, потому что мои друзья и я рассудили, – сказал с насмешкой Каднэ, – что нам следует вознаградить вас за лишение.
– Милостивый, государь, – надменно сказал Баррас, – вы уже сегодня наговорили мне довольно много пошлых шуток.
– Я никогда не шучу. Мы везем вас на бал – это чистая правда.
Баррас погрузился в свирепое молчание, и люди в масках больше не старались его разговорить.
Лошади скакали во весь опор. За полтора часа они проехали расстояние, отделяющее Гробуа от Парижа. Карета остановилась у Шарантонской заставы.
– Гражданин директор, – сказал Каднэ, – будьте так любезны, назовите себя с улыбкой начальнику поста и не будьте так безрассудны, чтобы звать его на помощь, потому что вы умрете прежде, чем он отворит дверцу.
Баррас был храбр, но он рассудил, что подвергаться верной смерти совершенно бесполезно, и назвал себя офицерам поста, которые, приметив женщину в карете, переглянулись, улыбаясь, и подумали, что директор едет на любовное свидание.
Карета поехала дальше и остановилась на том месте, где раньше была Бастилия.
– Приехали? – спросил Баррас.
– Нет еще.
– Зачем же мы остановились здесь?
– Чтобы исполнить небольшую формальность.
Каднэ вынул из кармана носовой платок.
– Вам надо завязать глаза.
– Но…
– Если только, – холодно прибавил Каднэ, – вы не предпочитаете ночевать в Сене, куда мы отнесем тело, если будем вынуждены превратить вас в труп.
Баррас дал завязать себе глаза, и карета продолжала путь; она ехала еще с час по неровной мостовой тогдашнего Парижа, потом Баррас услыхал звук, позволивший понять, что карета въехала под свод; через минуту экипаж остановился, тогда Каднэ взял Барраса за руку и заставил его выйти.
– Мы приехали, – сказал он.
Директор почувствовал вокруг себя теплую атмосферу и услыхал смутный шум, между тем как свет чуть проникал сквозь его повязку. Каднэ снял с него повязку, и Баррас был буквально ослеплен потоками света, принудившими его на минуту закрыть глаза.
V
Когда Баррас открыл глаза, он бросил вокруг удивленный взгляд.
Директор находился в обширной зале кругообразной формы, освещенной люстрами и канделябрами. Стены