Жизнь с переводом. Илья Райх
оглядываясь на нее, прошли мимо. Подошли к двери квартиры. Кругом тишина, только жужжание мух, блуждающих по сырым простенкам межлестничных пролетов.
Мы долго не решались постучаться, но вдруг открылась соседская дверь – нас передернуло – и оттуда вышла пожилая угрюмая женщина.
– Мы к Надежде Васильевне, – выговорил Федор.
– Заходите, она в гостиной… не бойтесь, там никого нет.
Я толкнул коляску Федора, но Федор не желал идти первым:
– Иди ты.
Я не слушал его, вцепился железной хваткой в рукоятки коляски и медленно катил ее в направлении гостиной. Чувствовал, как в теле Федора растет напряжение, сжимается невидимая пружина – оно стало непомерно грузным, тяжелым. Прошли прихожую, увидели краешек гроба, напряжение немного спало. Мы примостились рядом, сидели тихо. Соседка отметила, что за сегодняшний день мы – первые посетители. Больше никого. Надежда Васильевна была окутана в белый саван, поверх которого по центру тела было накинуто серо-зеленое покрывало. Соседка предложила открыть лицо. Мы промолчали на ее предложение. Она подошла к изголовью и приоткрыла краешек савана.
– Не надо, – отказался Федор.
– Не бойтесь, она вас не укусит, – успокоила нас соседка.
Я молчал. Во мне играло противоречие – с одной стороны, я боялся мертвой Надежды Васильевны, с другой, во мне играло обычное человеческое любопытство. Пожилая женщина открыла лицо. Мы не узнали свою строгую учительницу. Она иссохла, лицо сильно осунулось, щеки, как и нос, запали. Рот был немного приоткрыт. Смотреть на все это было невозможно. Когда женщина обратно задернула край савана, Федор тяжело выдохнул. Соседка вышла из гостиной, удалилась в свою квартиру. Мы остались вдвоем. Мне захотелось в туалет. Я встал со стула, на что Федор тут же возразил:
– Не оставляй меня.
Но я не слушал его, во мне возникло необъяснимое желание пойти ему наперекор. Я ушел, заперся в туалете. Зловещая тишина опустилась за дверью туалета. Вдруг раздался крик и стон. Я испугался, в панике выбежал из туалета, забыв спустить воду из бачка. Схватился за ручку входной двери, дернул ее, наткнулся на крышку гроба, попятился обратно в квартиру, резко захлопнув за собой дверь. Я был окружен со всех сторон. Возвращаться в комнату тоже не решался. Ко мне вернулось знакомое чувство страха. Но где мой друг?
– Федор? – негромко крикнул я.
Никто не откликнулся. Я застыл. В каком направлении пойти? Меня стало подташнивать. У меня даже возникло желание вновь сдаться в плен ребятам, которые ждали нас внизу. Ничего не оставалось, я медленно вошел в гостиную. Там, в коляске у гроба, сидел Федор. Он не посмотрел на меня, его взгляд был устремлен на голову под саваном.
– Федор, – сказал я.
Он не отвечал.
– Федор, – я толкнул его в плечо.
Он вновь промолчал. Но что-то было не так. Я заметил, что на полу небрежно валялось порванное надвое серо-зеленое покрывало, которым была покрыта Надежда Васильевна.
– Что ты наделал, Федор? – тихо спросил я.
Он обернулся ко мне. Я увидел бледное лицо, а в синих глазах ясно горел ужас. Он