Собаки моей жизни (сборник). Игорь Головко
ракетами «земля-воздух» для защиты их страны от агрессивного гегемона. Один раз он уже подверг Ливию усиленным бомбардировкам. На наши ракеты, казалось нам, теперь уже не сунется. Строители, создавая наш посёлок в пустыне, поставили «финские» домики – один на десяток семей, – расположив упорядочение по узким, засаженным ими же многочисленной растительностью улочкам. Посёлок отгородили от располагающегося за общей оградой небольшого советско-ливийского заводика по производству стройматериалов, рабочие которого, разных национальностей, жили тут же, с нами, военными.
Не успели прижиться на новом месте, как на заводе случилось ЧП[16]: упала плита и придавила только что родившую щенков суку. Погибли и щенки. Все, кроме одного. Этого, ещё молочного щеночка рабочие принесли в посёлок как раз в тот момент, когда мы, пэвэошники, вернувшись с работы, проходили мимо. Один из рабочих протянул мне как старшему переводческой группы щенка и сказал: «Наши отказываются его взять. Если вы не возьмёте, мы его утопим».
Мы со встречавшей меня с работы женой переглянулись: берём! Всё же три года контракта он поживёт в хороших условиях. Советские, работая за рубежами Союза, жили очень экономно, так как в те времена рубль не был конвертируемым. Он поддерживался всей мощью советского государства и имел лишь внутреннее хождение. А за границей платили валютой, но не напрямую, а через наше государство. Лишь часть от оговоренной с нашей страной, но не сообщённой самому работнику суммы. Поговаривали, что четвёртую. Зато перевод валюты в рубли или чеки имел выгодный курс, чтобы мы, работающие, не тратили и местную валюту, переводя в неё эти обусловленные для выплаты нам доллары, а экономили, оставляя их тоже, как можно больше, государству. Именно поэтому лишний собачий рот был действительно лишним. Но не для нас. Не хотелось из-за денег жертвовать этим милым животным. Понимали, что никто другой его не возьмёт.
Щенок оказался сукой. Чёрной с белым. Точно такой же окраски, как наш кот Хабир, с которым мы связали свою жизнь, и тоже случайно – но это уже, как говорится, другая история, – на четыре года в Алжире. Назвали его, точнее её, Нюся.
По узким улочкам Карарима часто проезжали машины. Когда появлялась машина, даже люди вынуждены были сходить с проезжей части «на газон». Выпускать щенка из дома – всё равно, что ранее его утопить. Поэтому Нюся жила в нашей квартире домика, длинным сараем вытянувшегося вдоль узкого тротуара, как для людей, так и для машин. Сначала мы её поили молоком из соски, но довольно скоро она смогла сама есть предлагаемую ей еду. Она не была прожорливой, отказывалась от с её точки зрения лишнего куска, любила дом, быстро сообразив, что в нём комфортнее. В нём постоянно работали кондиционеры, позволявшие защитить людей и, в данном случае, собаку от летней непереносимой жары. Летом температура около +50 градусов – для Ливии норма, и ниже опускалась днём она редко. Это в так называемой тени. А вечером жара спадала до +25. Перепад значительный, и организму казалось, что даже
ЧП – чрезвычайное происшествие (прим. авт.).