Ночь Волка. Самид Агаев
сковороды переместилось в тарелку.
– Вообще- то я собиралась похудеть, так сказать в погоне за зайцем; Меня Марат взял меня на охоту вместо собаки, – Вероника вздохнула.
Появился гладко выбритый Шилов:
– Человек предполагает, а мороз располагает, – сказал он, – какие могут быть зайцы в такую морозную погоду; они все в берлогах спят.
– В берлогах спят медведи, – поправила его Галя, – а зайцы спят в норах.
– Ну, это, смотря, какие зайцы, иной заяц и в берлоге не уместится, – не сдавался Шилов, – мы раз на медведя пошли, берлогу окружили, а оттуда заяц, ка-ак выскочит, не заяц, а просто слон какой-то, напугал до смерти, гад. В берлоге мы потом медвежьи кости нашли. Вот какие зайцы бывают, медведей едят.
– Саша, хватит врать, – сказала Галя. Поди, лучше, пока время есть, забор сделай.
– Галя, ну кому в этой глуши забор помешает, захотят залезть, никакой забор не остановит, – ответил Шилов.
– Ну, тогда Марату помоги.
Шилов сказал, обращаясь к Веронике:
– Ну не любит она меня, все норовит из дома выгнать, ну не любит, и ничего с этим поделать нельзя.
– Саша, – сказала Галя.
Уловив в ее голосе раздражение, Шилов тут же надел тулуп, нахлобучил шапку и пошел во двор.
– До чего же он мне надоел, за эти два дня, – в сердцах сказала Галя, – это надо же, специально не просыхал все время, чтобы забор не делать.
– Дался тебе этот забор. Действительно, зачем он здесь нужен.
– Забор мне не нужен, – упрямо сказала Галя, – но, дело принципа. Восемь лет человек мне голову морочит: жениться не хочет, в хозяйстве от него пользы никакой; только радости – водки выпьет и на гитаре бренчит, а уж песенки эти его я слышать больше не могу.
– А ты брось его, – предложила Вероника.
– Как это брось? – опешила Галя.
– А так, сама же говоришь, что мужичонка он никчемный.
– Ну, не такой уж он и никчемный, – ответила Галя. Замечание девушки немного задело ее, и Галя едва удержалась от колкости, хотя глупо было обижаться. Оценка Шилова, прозвучавшая из уст Вероники, была спровоцирована ею самой. Галя решила впредь быть более сдержанной. Тем не менее, она сказала: – в тридцать пять лет, мужиками не бросаются.
Вероника дотронулась до ее руки и виновато сказала:
– Прости, я не хотела тебя обидеть.
– Ерунда, – бодро ответила Галя, – было бы из-за чего обижаться. Ты поела? Давай уберемся по быстрому, а то Марат сейчас орать начнет, что не готовы.
Но Марат был далек от того, чтобы орать на них; вернее, он готов был орать, но не на них, и не по этому поводу. Когда Шилов вышел из калитки, он увидел ссутулившуюся фигуру Марата, который стоял возле открытого капота и с ненавистью смотрел на мотор.
– Не заводится, – с испугом спросил Шилов, трогая приятеля за рукав.
Марат молча покачал головой. Шилов обошел автомобиль с противоположной стороны заглянул в моторный отсек.
– Может с буксира заведется, – деловито предложил он.
– А на буксир, кто нас возьмет? – спросил Марат.
– Об этом я не подумал, – сознался Шилов.
Марат