Дорожное эхо. Олег Левитан

      Процессы облакообразованья…

      Вот, от старпома выйдя, зол и хмур,

      на палубе присел Калугин Ваня,

      и закурил, и горестно вздохнул…

      Вот вздох его, в полете обрастая

      парами, что вздымаются от вод —

      то уплотняясь формою, то тая —

      степенно покоряет небосвод…

      И вот уже плывут к востоку тучи —

      лиловые от Ваниной тоски!

      А будь старпом в беседе с ним почутче —

      вздыхать и злиться было б не с руки…

      Любимая!

      Мне было не до шуток,

      когда, во сне про прежнее житье,

      я снова вспомнил – через столько суток! —

      внезапное замужество твое…

      Вчерашняя моя!

      Позавчерашней

      среди штормов и штилей становясь,

      о, согласись, нет ничего пустяшней,

      чем та меж нами тинькнувшая связь!

      И этот сон – все дальше, все забытей…

      Но грустно мне, не знаю отчего.

      И облака плывут в твоем зените —

      рожденные от вздоха моего…

      Сегодня нам не выспаться опять!

      Сегодня вновь откуда-то с востока

      пришла голубоокая морока,

      пришла – взметнулась звонко и высоко,

      в иллюминатор глянула – и вспять!..

      Мы – с вахты. Мы на отдыхе – вдвоем.

      Сосед свой тельник порванный заштопал

      и влез в постель свою, как в пробку штопор.

      Какой-то слон по палубе протопал —

      не иначе, как камбузник с ведром!

      А гостья стонет, бьется о стекло,

      как будто молит: «Люди! Бога ради!

      Смотрите, у меня седые пряди!

      Я потеряла путь к моей отраде,

      и сердце мое горем истекло…»

      И вспомнился старинный тот сюжет…

      И я подумал: вдруг она – Ундина!

      Но что Гульбранду рыбная путина,

      Здесь, в Лабрадоре, нынче холодина,

      а рыцарь и Бертальдою согрет!..

      Но прав Жуковский – бедная волна!

      Так лишь любви пропавшей ищут – где ж ты? —

      в отчаянье, граничащем с надеждой,

      в какие бы ни пряталась одежды

      и в ком бы ни была воплощена…

      Летит волна. Волнует и томит.

      Мешает спать. И думать над тетрадью.

      И так звенит, в каюту нашу глядя,

      что и сосед, видавший виды дядя,

      бормочет сонно:

      – Что? Никак штормит?..

      На Сейбле – песчаном клочке с океаном вокруг,

      который шалеет при виде песчаной земли, —

      в бинокле возникнут косматые лошади вдруг…

      Когда-то мы – люди – с собой их сюда привезли.

      Но люди горазды раздоры чинить меж собой!

      И вот учинили – и шустро взялись за ножи,

      и пули над островом пели про смерть вразнобой…

      Кончаются плохо во все времена мятежи.

      Кто смог, тот отчалил с проклятьями