Гугеноты. Владимир Москалев
лежит печать озабоченности чем-то, и я давно и тщетно пытаюсь разгадать ее причину. Вы ведь, я полагаю, предприняли сию поездку не только ради выяснения обстоятельств, заставивших вашего мужа сменить веру?
– Вы правы, мадам, – ответила Жанна, смело взглянув собеседнице прямо в глаза. – Я здесь еще и затем, чтобы напомнить вам о вашем долге по отношению ко мне как к своей союзнице. А в том, что это так, вы, надеюсь, убедились во время нашего с вами обсуждения ситуации, связанной с чрезмерным возвышением Гизов. – Королева Наварры недвусмысленно давала понять, что готова остаться с мужем по разные стороны баррикад.
– Я согласна с вами, – заурчала, словно зажмурившаяся от удовольствия кошка, королева-мать. – И чрезвычайно рада, что нашла в вашем лице добрую союзницу. Но, право, я не совсем понимаю, чем смогу быть полезной в деле укрепления веры у вас на юге. Если не ошибаюсь, вы и без того достигли там немалых успехов в этом вопросе.
– Я королева без королевства, мадам, мне не хватает территории. Дабы ополчиться на ваших врагов, коими вы считаете Гизов, мне нужна армия. Вы же прекрасно понимаете, что я не смогу набрать оную только в Беарне и своей маленькой Наварре! Такое войско будет подобно стайке мышей, которые полягут от первого же удара орлиным крылом по их головам.
«Это хорошо», – подумала королева-мать. Вслух же спросила:
– Чего же вы хотите?
– Отдайте мне Гасконь и Фуа, и я перестану чувствовать себя обделенной. Мое государство расширится, и, став королевой Юга, я смогу собрать под свои знамена тысячи людей, недовольных тиранией Гизов, которых потом мы объединим с вашими и…
– …и ввергнем Францию в пучину гражданской войны, – закончила за нее Екатерина, криво усмехнувшись.
Жанна тотчас остыла: не следовало вести себя столь экспансивно.
– А потом, разбив Гизов, – продолжала королева-мать, не сводя глаз с собеседницы, – вы с вашими гугенотами возьмете штурмом Париж, меня с моими сыновьями в лучшем случае отправите в изгнание, а в худшем… даже думать не хочется… Сами же посадите на престол своего сына и станете при нем регентшей, не так ли?
Последний выпад отразить было нечем. Екатерина начала играть в открытую, и Жанна мгновенно сориентировалась.
– Не стоит сгущать краски, – поспешно ответила она, продолжая удивляться в душе откровенности королевы-матери, – я вовсе и не думала об этом.
– Что же вами руководит в таком случае?
– Исключительно соображения борьбы за истинную веру.
– А под истинной верой вы, конечно, подразумеваете кальвинизм?
– Разумеется. Истребив католицизм, мы, по примеру английского короля Генриха[36], заставим Францию принять новую веру.
Ответный, не менее ощутимый выпад. Настал черед задуматься Екатерине. Опустив голову, она машинально потерла виски.
– Но что же ждет в таком случае меня и моих сыновей? – последовал наконец ее вопрос.
– Обращение к кальвинизму, только и всего. Все будет, как при Елизавете: никто не посмеет посягать
«…по примеру английского короля Генриха». – Получив отказ на свою просьбу о разводе с Екатериной Арагонской, король Генрих VIII (1509–1547) порвал с Римом и ввел в Англии протестантизм.