Сложнее, чем кажется. Ян Рубенс
это звонит? Опять журналисты? Пакуйте, пакуйте это. Давай трубку. Я слушаю… Зачем вам Рубенс? Эти вопросы ко мне. Пресс-конференцию господин Рубенс проведет в музее сразу после представления картины… Мальчики, это – сюда. Что? …Нет. Нет. Нет. Тоже нет. Что-нибудь еще?.. Вот и прекрасно. До свидания… А с кем я?.. Кто-то новенький. Ладно, все, на выход. Мы не можем опоздать.
Охрана подхватила сумки, грузчики – ящички с эскизами, и стройными рядами, возглавляемые Эльзой, все покинули квартиру.
Работники музея с утра обсуждали предстоящее событие. Когда установили полотно, когда отрапортовали на свои камеры журналисты, и воцарилась ожидающая тишина, было трудно переоценить масштаб грядущего события. Посреди главного зала возвышалась шестиметровая громада под темно-красным бархатным покрывалом. По обеим сторонам застыли как неживые, в характерной позе со скрещенными впереди руками высокие, скульптурного телосложения, но интеллигентного вида серьезные ребята в одинаковых черных костюмах. На позолоченных столбиках вокруг этой почти скульптурной группы покоился толстый витой шнур в цвет покрывала, с длинными кистями, будто царскую карету ограждал… В общем, Эльза сделала всё, чтобы превратить презентацию в блестящий спектакль.
Поздний вечер.
Такого скопления людей музей не видел давно. Разноязыкий, многоголосый шепот заполнял главный зал и уплывал под его двадцатимеровые своды. Пора. Ян поднялся с кресла и протер взмокшие ладони. Они с Эльзой, сопровождаемые Артуром и еще двумя телохранителями, двинулись вперед по длинному музейному коридору второго этажа. Мимо стен, увешанных старинным оружием, мимо портретов полководцев и изображений батальных сцен.
– Символично, – шепнул Ян и постарался замедлить ход.
– Не бери в голову, – отозвалась Эльза, – все пройдет хорошо. – Она уверенно стучала шпильками по мрамору. Давайте все-таки идти не вразброд и быстро. Мы должны появиться четко в восемнадцать пятьдесят пять, чтобы спуститься, сказать Слово и открыть картину ровно в девятнадцать часов, когда начнут бить часы под потолком.
Все прибавили шаг.
– Сколько там камер? – Ян старался говорить спокойно.
– По моим спискам – двадцать четыре.
– Ужасно…
– Перестань бояться. Ты всегда спокойно к ним относился.
– Но двадцать четыре! Так много еще не было…
– Было. Ты просто их никогда не считал.
Им предстояло пройти еще метров шестьдесят и по широкой мраморной лестнице спуститься в главный зал у всех на виду.
– Ты их слышала? – вдруг спросил Ян.
– Кого? Камеры?
– Часы!
– Да. Я говорила тебе. Звучат – как церковный колокол. Особенно под этими сводами. Просто роскошно. Пробьют символично семь раз.
– Я жалею, что согласился на эти часы.
– Не поняла…
– Мой Иисус, он не совсем такой… каким