Сложнее, чем кажется. Ян Рубенс
заразительна боль…
О чем она?
Звякнул таймер – сигнал к тому, что встреча окончена, гул разочарования прокатился по рядам, студенты повскакивали с мест, готовые кинуться к Рубенсу. Костя встал в центре подиума, загородив Яна, поднял руки:
– Ребята, извините! Автографов не будет. Мы предупреждали. Ян, нам пора.
Первые ряды смотрели на Холостова с плохо скрываемым недовольством, Юля разглядывала свои коленки. Костя подошел к Рубенсу, мельком оглядел рисунки. Потрясающая точность… А это что? Под «прекрасным ребенком из чьих-то снов» надпись: «Юле», и – роспись… Он никогда никому не подписывал портретов, он их и не рисовал ни для кого. Вот, значит, как?
Ян собирался уйти, пока студенты еще не ринулись вниз, но Костя удержал его и зашептал быстро:
– Отдай девочке портрет. Вручи при всех. Давай! – он толкнул Рубенса в бок. – Ты же подписал его зачем-то! Не для того, чтоб он висел здесь в коридорах.
Оба прекрасно понимали, что Рубенса в коридорах не повесят, даже в сейф не запрут. Его сдадут на хранение в какой-нибудь музей. Здесь сейчас баснословные суммы на этих мольбертах… не просто так милиция тут прогуливается. Не отдадут ей портрет.
Рубенс замялся, но под Костиным напором решился остановить студентов и позвал Юлю, уже отворачиваясь к мольберту и не глядя в зал. Воцарилась тишина. Он вытаскивал кнопки из фанерного планшета, пока девочка неуверенно спускалась, скрутил ватман в рулон, оставаясь спиной ко всем, слушая, насколько близко подошла Юля. Развернулся, когда она остановилась, протянул рулон и почему-то заговорил очень тихо. Студенты повытягивали шеи, стараясь расслышать.
– Держи. Ты прекрасна, я вижу. Извини, что так… Что никак.
– Это Ничего… Спасибо, – так же тихо ответила Юля. – Но я знаю, почему, – она кивнула на последний рисунок, – с его точки, – и посмотрела на Холостова. – Мы с вами одинаково больны, да? – снова прошептала она Яну.
– О чем она? – не понял Костя.
Но Рубенс вскинул на нее короткий недовольный взгляд, плечо его дернулось.
– Нам пора, – быстро проговорил он.
– Правда, – сама себе подтвердила Юля.
– Еще раз всем спасибо! – Ян быстро направился к дверям, не обернулся, шагал уверенно, на ходу помахал студентам рукой.
И только Холостов, которому пришлось его догонять, понял, что Рубенс зол. Очень зол.
В коридоре Костя сообразил, что Юлю с портретом, возможно, стоит подвезти до дома. Так безопаснее. Ян возразил, что никто и знать не знает, что за рулон у нее в руках, а может, ей и домой-то сейчас не нужно. Но чем больше он протестовал, тем упорнее Холостов настаивал: надо подвезти. «В конце концов, я должен понять, что тебя разозлило!» – раздражался он, усадил Рубенса в машину и рванул обратно в здание.
Костя не мог объяснить свое яростное желание вернуть Юлю во что бы то ни стало, даже подружиться с ней! Взбегая на крыльцо