Марципан. Антон Локк
положила руку мне на грудь и стала гладить её. Я же невозмутимо продолжал лежать, собираясь с мыслями. Леночкина рука спускалась всё ниже и ниже. Я понял, что не могу себе позволить облажаться здесь, повернул голову и поцеловал её. Её рука спустилась сразу в трусы.
Я не понимал, что происходит. Мысли сбивались в кучу, а внутренний голос, тот самый голос совести и мудрости, говорил мне какие-то пошлости и заставлял отбросить принципы. Я был согласен с ним и убеждал себя в том, что я не иду на поводу, что я контролирую ситуацию. Я – король положения. Я – сверху. Нет. Теперь она сверху. Но контроль я не терял. Я же хотел этого ещё с Аллой, разве нет?
Это былая долгая ночь: капли пота стекали со лба на уставшие веки, но я с энтузиазмом старался не закончить раньше времени, несмотря на то, что очень хотелось спать. Леночка была хороша, во всём лучше Ксюши, но было неинтересно. Правда, с Ксюшей было неинтереснее. Подобные мысли сбивали с толку. Шёл четвёртый час ночи, и весь энтузиазм перерос в попытку поскорее покончить с затянувшимся представлением.
Спустя несколько минут я сполз с неё:
– Пожалуй, на сегодня хватит, – сказал я, жадно хватая спёртый воздух.
– Ты… ооо… – она смотрела на меня с широкой улыбкой и не могла произнести ни слова.
Она потянулась к прикроватной тумбочке, достала оттуда пустую стеклянную баночку и дала мне.
– Покури пока в неё, я скоро, – она нырнула под одеяло.
Я закурил и понял, что мои старания не прошли даром. Я находился в месте, в котором должен был. Со мной происходило то, о чём я долгое время думал, но отбрасывал мысли подальше, дабы не испытывать судьбу.
Баночка стояла на груди, в ней томилась дымящаяся сигарета, а я уже спал, так и не дождавшись конца представления.
2
Я стоял в подъезде старой пятиэтажки. На первом этаже невыносимо воняло выставленным из квартир мусором, а на третьем, на котором был я, дышать было вообще невозможно, потому что сквозняк гнал весь аромат по лестнице наверх. Уже минут пять я стоял, не отпуская кнопку звонка, и прочитал все надписи на стенах. Главным героем подъезда был некий Юра из сорок седьмой квартиры. Он, судя по надписям, покрывавшим всё свободное от изображений половых органов и их названий пространство, был вором, жуликом и негодяем. Особенно, Юра не хотел возвращать долг. «Юра, верни долг!». Хорошо, что я не Юра, думал я. Юра каждый день нюхал запах шестидесятилетнего подъезда и мусора. При этом он ещё что-то кому-то должен, – несправедливо. Я услышал, как открывается замок, и отпустил кнопку звонка. Навязчивая мелодия прекратилась.
– Юра – мразь!
– Я не Юра, – очень сонно сказал Дима и начал закрывать дверь.
– Димон, это я, – пришлось силой держать дверь.
– Тёма! – он отпустил дверь и улыбнулся. – Уже двенадцать?
– Уже почти час. Я опоздал.
– Заходи. Кто такой Юра?
– Чувак из сорок седьмой квартиры.
– А что