Здесь. Философия данности. Руслан Назаров
бытия.
Бытие, которое есть, – это «несотворенное, бессмысленное» бытие, а значит оно лишнее. Несотворенное, потому что нет ничего, что бы его породило и благодаря чему оно могло бы быть и без чего оно не могло бы быть. Бытие бессмысленно, потому что оно не порождает другое бытие и нет бытия, которое не могло бы быть без этого бытия. Несотворенное и бессмысленное бытие предстает как лишнее и такое бытие это бытие-в-себе.
Итак, бытие-в-себе есть и оно лишнее. Как это представить? Приведу пример самого Сартра. «Нужно признать, – пишет Сартр, – что разрушение есть дело человека и что именно человек разрушает свои города посредством подземных толчков». Почему так? Чтобы представить город как разрушенный, человек, подчинившийся разуму, должен из бытия, которое есть, сделать возможное бытие, то есть добавить к бытию основания, так чтобы только то бытие было возможным, у которого есть основания, а бытие, у которого оснований нет, было бы невозможным. Иными словами, человек должен связать разрушенный город с землетрясением так, чтобы у него получился город, разрушенный землетрясением. Связь эта должна сделать так, чтобы ни землетрясение, ни город не были лишними, а для этого город должен быть разрушен землетрясением и землетрясение должно разрушить город. При этом я хочу обратить твое внимание, что вне этой связи нет ни города, ни землетрясения, ни разрушения, есть только бытие. Разум же, делая бытие возможным, делает его и связанным с другим бытием, создавая систему, каждый элемент которой обретает значение за счет другого.
* * *
Второй образ данности Сартра это «бытие здесь, только и всего». Образ этот дан в романе «Тошнота» и, на мой взгляд, это лучшее из того, что было написано о данности.
Главный герой романа Антуан Рокантен, после того, как заболел Тошнотой, открыл окружающий его мир как данность, только и всего. Ниже я еще вернусь к этой болезни, потому что она представляет образ пути к очевидности. Здесь же я обращусь только к тому, что узнал о бытие Рокантен.
Антуану открылось, что «я существую, мир существует и я знаю, что мир существует. Вот и все». Мир предстал перед ним не как упорядоченный и держащийся прочными основаниями. Мир всего лишь есть, и Антуан знает только это. Само же это знание он получает, когда находит существующим самого себя. Если бы не было разума, Рокантен мог бы остановиться и сказать, что «узнал о существовании все, что мог узнать». Но разум не желает так просто отдать власть над человеком, почему и приходится вступить с ним в борьбу. Рокантен решился на эту борьбу, заболев Тошнотой, и сумел превзойти разум. Разум должен был отступить, забирая с собой основания. Именно это отступление описано в сцене в городском парке, когда Рокантен, уставившись на торчащий из земли корень, понял абсурдность его. «Этот корень абсурден… абсурден по отношению к камням и пучкам желтой травы, к высохшей грязи, к дереву, к небу, к зеленым скамейкам». Абсурден, потому что нет ничего, что делало бы его