«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы). Андрей Платонов
href="#n_216" type="note">[216] и спросить, когда они будут платить деньги за сборник. Они их уже должны платить.
Молотова попроси ускорить оплату книжек. Заключила ли ты договора с «Мол[одой] гв[ардией]»?[217] Ответь на это. На сколько денег, на каких условиях?
Как вышло у тебя с Поповым? – Как поступить с ним – я точно в свое время писал тебе[218].
Стихи начал подбирать. Мешает работе сильная головная боль, которой у меня никогда не было. Наверно, я простудил голову почему-то и перенатужился в работе.
За 11/2 месяца я написал 4 печат[ных] листа (считая с «Епиф[анскими] шлюзами»). Петр казнит строителя шлюзов Перри в пыточной башне в странных условиях. Палач – гомосексуалист. Тебе это не понравится. Но так нужно.
Нравятся тебе такие стихи:
Любовь души, заброшенной и страстной –
Залог души, любимой божеством…
Очень старо´, но хорошо. Это писал Перри, когда был женихом Мери Карборунд. Потом она стала женой другого. Потом прислала в Епифань из Нью-Кестля неизвестное письмо, его положил за икону к паукам епифанский воевода, а Перри умер в Москве. Шлюзы не действовали. Народ не шел на работы или бежал в скиты и жил ветхопещерником в глухих местах.
Вот – «Епифанские шлюзы». Я написал их в необычном стиле, отчасти славянской вязью – тягучим слогом. Это может многим не понравиться[220].
Мне тоже не нравится – так как-то вышло. Пускай остается.
Так вот, Муся, ответь мне о своих делах по официальной, так сказать, линии. Лично о себе не пишу: все равно зачтется как ломанье моей гаденькой душонки.
Я бы хотел услышать что-нибудь о Тотке. Не скучает ли он обо мне? Очень жалею, что уехал из Москвы. Надо бы жить мне там назло всем «благожелателям», руководствуясь лишь личными интересами. Посылаю 5 р[ублей] – занял. Беспокоюсь, что вы не доживете там до конца месяца.
Очень плохо всё идет. Целую Тоточку.
Жму твою руку.
26/I 27[221]. Андрей.
Впервые: Волга, 1975. С. 165 (фрагменты).
Печатается по: Архив. С. 465–466. Публикация Н. Корниенко.
{114} М. А. Платоновой.
26 января 1927 г. Тамбов.
26/I 27.
Мария! Хочу побеседовать с тобой. Твое письмо от 22/I я получил. Прежде всего – Кирпичников – это не я[222]. И вот почему. Мои идеалы однообразны и постоянны.
Я не буду литератором, если буду излагать только свои неизменные идеи. Меня не станут читать. Я должен опошлять и варьировать свои мысли, чтобы получались приемлемые произведения. Именно – опошлять! А если бы я давал в сочинения действительную кровь своего мозга, их бы не стали печатать. Теперь тебе ясно, почему Кирпичников влюбился в мещаночку Руфь в Риверсайде? Кирпичников носит мои черты только отчасти. Сразу о Валентине. Ты невнимательно читала. Валентина любила не Михаила Кирпичникова (отца), а сына его – Егора. Кирпичниковых действует два – отец, а потом сын.
Если ты считаешь «Эф[ирный] тр[акт]» сумбуром – твое дело. Тут я ничего пояснять не хочу.
Смешивать меня с моими сочинениями – явное
Платонов рассчитывал на издание в «Молодой гвардии» двух книг прозы и сборника стихов. Договоры Платонова с издательством не выявлены.
См. прим. к п. 112.
спутал, забыл…(Автограф повести «Епифанские шлюзы» сохранил правку этих строк: «Возможность страсти горестной и
Намек на литературно-политическую ситуацию начала 1927 г. – широкомасштабную кампанию борьбы с идеологией новейшего русского национализма в современной жизни и литературе – «есенинщиной» и разными формами поэтизации «рабского исторического прошлого» России (Бухарин Н. Злые заметки // Правда. 1927. 12 января).
Возможно, ошибочная датировка, см. следующее письмо.
Кирпичников – главный герой повести «Эфирный тракт», которому приданы некоторые автобиографические черты (инженер-изобретатель) и отданы научно-технические идеи и проекты самого Платонова. Далее Платонов растолковывает и пересказывает сюжетную линию отца и сына Кирпичниковых.